Поэма солидарности

(она же разобщенности)

 

                    Мы помним, мы храним верность.

                    40 лет – как 40 дней.

 

Возвращайтесь в аудитории,

они защищены от пожара.

Из искры, нет, не возгорится –

приняты все меры,

более-менее искренне.

 

На всякий пожарный следовало бы

сигнализацию встроить и в тело.

Ведь пожар в одной голове

всегда может перекинуться на другую,

и тогда полыхнет весь город.

Для этого-то и нужны –

качественная изоляция индивидов,

система пожарной тревоги,

самый простой телефонный номер,

тоже, вероятно, призванный напоминать об одиночестве

и невозможности солидарности.

 

Возвращайтесь в аудитории,

они защищены от шума и сырости.

Они просто созданы

для плодотворных исследований

шума и сырости.

Где, как не в аудиториях,

можно составить изотермы и шкалы шумов.

Где, как не в аудиториях,

можно составить компетентное представление об этих феноменах.

 

Возвращайтесь в аудитории,

они защищены от сумбура улицы –

бесподобной-архитектурой-модерн-фасадом.

Защищены от всей этой глупости и надсады –

– от ежедневных убийств нацменов

– и от цен на нефть колебаний,

– от брюзжаний бомжа,

– и от дубинок режима,

– от всего этого 'централизованного постмодернизма'.

 

Только в аудиториях священное исследовательское негодование

можно будет без утечки направить

на подробное описание всех нарушений и попраний.

Состроить немой упрек системе.

Не мой и ничей, ведь все мы,

в сущности, не так уж и негодуем,

возвышая свой голос лишь до немоты упрека,

занимая руки – экспертной фигой в кармане.

 

Возвращайтесь в аудитории,

они защищены в том числе от подобного рода провокаций.

В них всегда найдется мудрый модератор,

ответственное лицо,

чья широкая либералистская душа –

и вы тоже его поймите – не сможет все ж простереться

до постановки вопроса о собственной легитимности.

 

Вы не хотите играть в подковерные игры,

но вы оставляете нетронутым сам ковер

и оставляете возможность вызвать вас на него.

 

Когда же вызовут, нечего сетовать –

 

Возвращайтесь в аудитории,

и вправду, не май-месяц.

 

 

 

 

Поэма товарного фетишизма

 

 

I.

 

Ты не должен желать,

Ты должен быть желанным,

Ты не можешь сойти с дистанции,

Если ты остановишься, ты перестанешь существовать.

 

Пришло время

сменить предмет разговора.

Ты засиделся,

взгляни, твоя модель реальности устарела,

ты больше не можешь думать как прежде.

Пришли новые времена.

 

Не время ждать,

время действовать,

время приобретать средства передвижения,

созданные специально.

Созданные специально для тех,

кому некуда ехать, но есть куда торопиться.

Почувствуй драйв,

ведь чувствовать что-либо еще ты все равно не способен.

Рассуди сам, что тебе еще делать.

 

Связь становится проще,

когда, впрочем, связываться уже ни с кем не хочется,

но ты оставайся на связи,

вдруг понадобится

прислать тебе какой-нибудь счет

или только еще

проспект рекламный.

 

В самом деле, реклама

помогает ориентироваться нам в мире товаров,

хотя она уже и не так пригодна

для указания выхода их этого мира.

Но и это, и это немало.

 

В чем дело,

получи свое удовольствие в двойном размере –

хотя бы в счет атрофии воли

и желания, распыленного по поверхности.

Хорошие эмоции гарантированы –

в объеме, соответствующем категории

купленного билета.

 

В конце концов, приведи друзей,

получи купон.

 

 

II.

 

Только в этом мире могут существовать

сети центров.

 

Сети центров гарантийного обслуживания абонентов,

находящихся вне истории.

 

Воистину разветвлена

сеть торгово-развлекательных комплексов –

для настоящих мужчин – комплекс кастрации,

для прекрасных дам – зависть к пенису,

и даже для самых маленьких мы кое-что приготовили.

Скучать никому не придется.

 

Если найдешь дешевле,

приходи, не стесняйся,

мы вернем тебе деньги,

мы вернем тебе хорошее настроение,

мы вернем тебе молодость,

проведенную в ожидании распродажи,

но только ты ничего не найдешь

дешевле.

 

И вообще, обрати внимание,

как здесь много бесплатного.

 

 

 

Экспертиза

 

На примере данного стихотворения

Мы снова увидим, как

Политические декларации,

Включенные в произведение искусства,

Распрямляют,

Упрощают

И выводят произведение

Из эстетического пространства,

Переводят его в некую иную плоскость.

 

Мы увидим, что автор

Будет пытаться

Выразить свои политические

Взгляды и убеждения,

Неумело маскируя их

Эстетической формой.

Объективные же качества последней,

По мнению многих экспертов,

Непременно окажутся

Значительно ниже,

Чем если бы он занимался своим делом

И просто писал стихи,

Ища свой стиль

И свое место в литературном процессе.

 

Если бы автор для начала

Несколько умерил свою спесь,

Почитал классиков,

Поучился бы на филологическом факультете,

Где, безусловно, умеют прививать к ним любовь,

Осознал бы всю несовместимость

Политики и искусства,

И только потом уже

Попробовал бы

Сочинить что-то свое,

Желательно в подражательном духе,

Тогда бы мы еще могли

Говорить здесь о поэзии.

Но в данном случае мы не можем

Позволить себе

Говорить о поэзии.

 

Мы увидим также,

Что автору придется признать

Прямо в тексте стихотворения

Всю несостоятельность собственных претензий,

Однако также мы сможем проследить и то,

Что он непременно попробует

Как-нибудь выкрутиться,

Прибегая к таким чуждым

Русской поэзии явлениям,

Как концептуализм,

Постмодернизм и др.

 

Кроме того, мы увидим, что автор

В данном стихотворении

Кощунственным образом попирает

Основы русского силлабо-тонического стиха,

Заложенного такими великими людьми,

Как Ломоносов, Державин, Жуковский

И, конечно же, Пушкин,

Из чего мы сможем сделать вывод,

Что автор наверняка не может похвастаться

Истинно патриотическим отношением

К великой двухсотлетней

Русской культуре.

 

Принимая во внимание все вышесказанное,

А также то, что автор

Прибегал к использованию

Запрещенной символики,

Разжиганию ненависти по отношению

К социальной группе «власть»,

И, наконец, был замечен

На собраниях отдельных леворадикальных групп,

Мы можем заключить, что его

Жалкие эстетические отправления

Действительно содержат экстремистский компонент,

А сам он может быть осужден

По статье 280 Уголовного кодекса

Российской Федерации «Публичные

призывы к осуществлению

экстремистской деятельности,

совершенные с использованием средств

массовой информации».

 

 

 

Сначала и потом

 

 

сначала хочется, чтобы тебя изучали

как литературного классика,

потом практика осуществления этого желания

вносит свои коррективы.

и в какой-то момент

ты уже убеждаешь других (и себя) в том,

что сама категория

'литературного классика' устарела

за ненадобностью,

что это 'определенная социальная мифологема'

или что 'выступать из презумпции классического –

это занимать определенную идеологическую позицию'.

и действительно кажешься смешным,

что ты мог раньше этого не понимать.

 

а все же иногда все равно

приснится что-нибудь этакое.

 

 

 

*

 

сначала раздражаешься профанностью эпохи,

повторяешь самый реакционный вздор,

 

затем – понимая, что все равно

все обреченно движется вперед –

особенно ополчаешься на трансгрессии,

 

затем выступаешь с позиции трансгрессии

за пределы текста,

 

затем выясняешь, что правда не в субстанции,

а в связях,

и что связь есть не только с прошлой твердостью

 

(да, да, ее ведь почти всегда уже нет –

она ведь все время должна утрачиваться и рваться,

чтобы вызывать неслабеющее воодушевление),

 

связь есть и прямо тут, на плоском месте земли,

особенно между некоторыми вещами,

 

хотя и между некоторыми словами,

 

а в конце понимаешь,

что все эти разы, когда ты высказывался,

лучше всего тебе удавались пассажи,

в которых говорящий то ли сам не вполне понимает,

по какую он сторону баррикад

и какую партию исполняет,

то ли оставляет возможность это решить тому,

кто это прочтет или услышит.