Николай Байтов

РЕЧЬ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ПРЕМИИ

Благодарю и очень тронут этой наградой, которую считаю самой почётной из всех нынешних литературных наград. Я прошёл долгий и трудный путь к ней – больше двадцати лет. Дважды попадал в шорт-лист. И вот наконец моя книга рассказов «Думай, что говоришь» удостоена этой чести.

Я думаю, что оставшиеся несколько минут моей речи следует посвятить характеристике этой книги, её проблематике. Книга, видимо, произвела хорошее впечатление на жюри. А я теперь собираюсь объяснить, так сказать, «что автор имел в виду»…

Для литераторов не секрет, что моя настоящая фамилия – Гоманьков. Это белорусская фамилия, мои предки жили в Витебской области. По-белорусски эта фамилия означает говорливого человека - такого, который говорит много и легко, т. е. за словом в карман не лезет. Я действительно в детстве и в молодости был сильно болтлив, но с годами мне говорить становилось всё труднее и труднее. Сейчас я практически всё время молчу, да и писать стал очень мало… Но надо сказать, что в детстве – при всей моей болтливости – я заикался. А заикание, по моему убеждению, происходит от некой микро-рефлексии в процессе речи… Потом я взял псевдоним «Байтов», который есть калька с Гоманькова: баять – говорить. Но я ввёл туда щёлкающий звук Т, чтобы он чувственно являл бы собой это препятствие, возникающее внутри плавной речи, – препятствие, о которое говорящий должен споткнуться, для того чтобы затормозить и задуматься: что, собственно, означает его речь и как она взаимодействует с реальностью.

Мы прекрасно знаем, что «мысль изреченная есть ложь». Но фраза эта звучит несколько декларативно, а потому мы мало о ней задумываемся и недостаточно её понимаем. На самом деле, лишь внутри совершившейся речи – в высказывании – возникает сама эта шкала или метрика, по которой мы можем оценивать её истинность или лживость. Лишь в речи возникают ложь и истина. Вне речи – в реальности, которую речь пытается репрезентировать (или симулировать) – их нет. Мы не можем сказать, например, насколько сама реальность «правдива» или насколько она «лжива»… Тут бы Набоков мог поспорить, приведя многие удивительные примеры защитной мимикрии бабочек. Это очень интересное и важное возражение, над которым следовало бы поразмыслить, но у нас сейчас нет на это времени. Может быть, я когда-нибудь напишу рассказ об этом…

Важно ещё вот что. – Язык не просто описывает реальность, он ещё к тому же её и формирует для нас. Это особенно ясно видно в языках естественных наук, особенно в физике. Реальность не существует для нас иначе как картина мира, а эта картина создаётся при помощи языка. Язык и речь, таким образом, вступают с реальностью в весьма сложную систему взаимодействий, о которой мы обычно не задумываемся, пребывая в речи, словно в некой родной стихии.

Меня же, в первую очередь, интересуют случаи разлада, нестыковок между реальностью и речью, всевозможные, так сказать, «турбулентности», возникающие при их – отнюдь не гладком – взаимодействии. И как эти турбулентности можно передать самой же речью (письменной). Этому и посвящены практически все рассказы в моей книге, писавшейся больше двадцати лет.