«примерно понять, как устроен язык…»

примерно понять, как устроен язык –
не значит еще знать язык.
точно так же устроено у людей и зверей,
у минералов и всех иных

но мы вот научились жать,
чтоб не знать слово жать,
мы научились всех понимать,
не понимая, как понимать

мы просто рецепторы, и число
наше знать не дано
ни тем, кто сеет свое в полях,
ни тем, кто идет на дно

примерно знаем, как не нужно быть,
но мы не умеем не быть
мы самая суть, мы самая сыть
мы плоть, нам это дано

но плоть разлагается, гниет, превращается в газ
в кучу мерзких штук
давай, нажимай скорее на газ
хватит смолить мундштук

ты труслив, я труслив, всякий труслив,
но у нас отличие есть –
мы плоть и кровь, но по сути мы знак,
который вам не прочесть

да, по сути мы тот самый знак,
что есть, и покуда здесь

«лишенный по факту ласкательной формы…»

лишенный по факту ласкательной формы
не может не желать языковой реформы

чтобы кто на некое мягкое – был бы тверд,
а если не будет, немедля в морд

а у кого твердое во втором слоге
пускай о нем печалятся боги

я уж и вовсе не говорю
о тех, кто читает имена по словарю

маша, коля, катя, миша, вера, дима идут туда
куда уже не пройти поездам ни ко гда

не пройти поездам, о йе, не пройти поездам,
никому не пройти, там сплошной непонятно что там

мир лишен имен, из предметов не состоит
у него преимущественно неприглядный вид

он нерасчленен, пока ты, скотина, не дал имена
на все земли, все времена

ну так что теперь, давай, отвечай
мне не нужно чай, я здесь вообще случай

«нет, не кризис, не декабрь…»

Дане Курской
нет, не кризис, не декабрь,
не желанье прочь отсюда,
просто лёгонькая рябь,
беготня, фигня, простуда

день, наверно, подрастет,
значит будем вероятно
сказывать свой анекдот
раз уже нельзя обратно

ничего, не бойся, зверь,
нас, паскуды, не отменишь
вообще, а не теперь –
ну, скажу, взаправду веришь?

«рядовой коренеедов, что смотрите по сторонам…»

рядовой коренеедов, что смотрите по сторонам
рядовой лихтенчтото зачем это нужно вам
и вас ефрейтор заневедимко это тоже касается
всё. закончено. теперь каждый сам спасается

надо было учиться как землянку или хотя бы окоп
или хотя бы куда падать ногами и закрываться чтоб
теперь однако все это сложноподчинение
переходит исключительно на ручное управление

хотелось бы выпить хотя бы воды но пусть бы
рядовой ошмётко, молчать! не прекращайте так резко судьбы
давайте ка медленно, по глотку, по одному глотку
товарищ полковник, слышу вас, но уже ку ку

«как удивительно что это обратилось…»

(скелет песни)
как удивительно что это обратилось
в изучение стиля, игру
это случилось, вот уж действительно странно
как то само собой, без всяких там дополнительных

и, казалось бы, нечто стоит ухмыляясь
за правым плечом или же левым плечом
ничего не стесняясь
не сомневаясь ни в чем

но прослушав сводки с фронтов
сообщив, что готов, несмотря на взятые предварительно
уж давно сокрушаешь страны внутри себя
избегая при этом избыточных обязательств

ладно уж, слезоточивая жертва непроявленных обстоятельств
стоило бы постоять, к плечу, так сказать, плечом
услышать нежный баллистический посвист
не пожалеть ни о чем

«люди вот оказывается составляют списки…»

люди вот оказывается составляют списки
что хорошего что плохого было в оканчивающемся году
я понять не могу. давайте составим списки
девятьсот четырнадцатого, например,
тринадцать седьмого, сорок первого

об этом мы говорили сегодня на кухне –
как теперь и будет, молодежь, привыкайте
наверно, кто то тогда влюбился. у кого то родился ребенок,
кто то встретился с давно потерянным другом

всё хорошо было у них в прошедшем году
а другой, вот, потерял отцовскую шапку
а шапка то не простая, она отцовская –
значит, плохо было у него в том году

«у вегана вырос овощ…»

у вегана вырос овощ
вылез из горшка
говорит: какая помощь,
хордовый, нужна?

ты меня сожрать хотел бы
будто я свинья
но, наверно ты ущербный
ведь разумен я

и пошёл веган, рыдая
соль лизать в развал
он еще того не знает
что умен кристалл

«мы смерть зовём, хотя зачем зовём…»

мы смерть зовём, хотя зачем зовём,
когда она и так повсюду ходит.
мы с ней играем. каждый о своём,
хотя и взрослые, казалось б, люди

наверно, там есть то, чем проживём,
что окончательно уверит в чуде,
но всё ж живём. неявно так живём.
но что то так или иначе будет.

зачем же тут? тут есть зачем и с кем,
и я не вижу смысла в дикой спешке,
мне нравится пока приют земной

но там уже, надеюсь, мы не пешки,
не представители каких либо систем.
идем, грызем небесные орешки.
Iванiв, Колчев, Горенко со мной.

«человек выходит в майке…»

человек выходит в майке
а на ней «не надо слов»
ну и сразу растерзали
потрясателя основ

потому что надо чотко
кто ты, за кого, зачем
и не корчи идиота –
без тебя вот так проблем

главное чтоб был порядок
даже в перечне вражин
если нет, то непорядок
уничтожим, удружим

«простонать сквозь набухшую тишину…»

простонать сквозь набухшую тишину
сквозь вот эту всю вашу весну

и повернуться обратно к стене глухой
чуть слышно шепча, бог ты мой,

обернуться плоскостью, вернуться ко сну
пусть двумерный, но пока что живой

«злобный мозг, исчадье плоти…»

злобный мозг, исчадье плоти,
как ты, духу вопреки,
смеешь, горд и беззаботен,
имитировать стихи?

пусть бы дух лишь порожденье
первобытного ума –
сладко это наважденье! –
за тобой же тлен и тьма

ныне думать мозгом стало
непристойно и грешно,
славим мы первончала,
а тебе опять смешно

всё тебе не слава богу
всё не то и всё не так
радость нам или тревога,
для тебя утиль и шлак

но представши бестелесны
за причинами вещей
мы то хоть и не известно,
ты то ясно будешь чей!

ты мыслительным экстрактом
в мёртвый короб погружен
будешь лишь занятным фактом,
перед миром обнажен

весь в плену фантомной боли
вспомнишь тело, вспомнишь дух,
вспомнишь нас невидных, что ли,
вспомнишь зренье, вспомнишь слух

и пока мы обитаем
за пределом бытия
суррогатами питаем
вопрошаешь ты: где я

нету нас как ни бывало
ну и что, и хорошо
ты же, хоть тебя не стало,
в мир транслируешь стишок

вечной муки передатчик,
ниспровергший низ и верх,
никогда уж не заплачешь,
хоть и пережил ты всех

надо, надо растворяться
средь эфирной пустоты
и не надо изгаляться
над натурою, как ты

кто же это всё вещает?
ох ты, сам же мозг бухтит
всё чего то обещает
всё кого то костерит

Это совсем не про то, о чем вы могли бы подумать

даже не знаю, как к тебе подойти, с какой стороны, как
начать разговор и о чем, собственно, разговаривать,
я ведь не знаю совсем ничего о твоем устройстве,
не понимаю,
как ты вообще существуешь, не говоря уже о всяких
более частных
подробностях. не понимаю, где ты начинаешься
и где завершаешься,
не могу осознать, каким именно образом ты отделяешься от
всего прочего, того, что не ты, не вижу границ и даже
представить
не в состоянии, насколько четко обозначены эти границы.
и тем более мне совершенно ничего не известно про твои
способы поведения, привычки, характерные особенности
всего того,
что и составляет некую самость. ну вот раз так, то ничего мне
не дано понять не только в этой твоей самости, но и в том,
есть ли она, нет ли ее, или вместо нее нечто иное, что так
обозначить
было бы некорректно, да что там, просто глупо, смешно.
нет ничего, что я мог бы сказать о тебе хоть с какой то,
пускай минимальной
долей уверенности. я и как называть то тебя не знаю,
не знаю, имеет ли смысл тебя вообще хоть каким нибудь
образом называть,
или нужны какие то иные условные формы, иные способы
сигнализации, индексы, совершенно не похожие на имена.
вообще
не ясно, можно ли к тебе хоть как то обратиться, есть ли
пускай бы и
самая малая надежда, что это не будет обращением в пустоту.
но я пытаюсь, не имея, в сущности, никаких оснований
для этого,
все таки вступить в диалог, наладить какое то подобие связи,
ну или хотя бы пускай и одностороннюю коммуникацию,
питая ложную в своих самых глубинных основаниях,
совершенно
смехотворную, но надежду. неясно, надежду на что.
однако же иногда,
изредка мне все таки кажется, что сама моя попытка
имеет какое то
жалкое обоснование, и это чувство заставляет вновь и вновь
предпринимать тщетные попытки разобраться в том,
что ты есть. я не строю никаких иллюзий, напротив,
я совершенно уверен,
что всё это зря. тем не менее, я пытаюсь