Михаил Эпштейн
КУЛЬТУРОНИКА: ТЕХНОЛОГИЯ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК
Обычно говорят о творчестве в рамках какой-то области культуры: литература, искусство, наука, философия... Но может ли культура как таковая быть предметом творчества? Может ли у гуманитарных наук, исследующих культуру, быть особая практическая ветвь, дисциплина преобразования культуры, подобно тому как техника преобразует природу, изучаемую естественными науками, а политика преобразует общество, изучаемое общественными науками? Что такое культуроника в ее отличии, с одной стороны, от культурологии как теоретической и исторической дисциплины, a с другой стороны, от техники и политики как практических надстроек над естественными и общественными науками?
Культуроника (culturonics) – гуманитарная технология, изобретательская и конструкторская деятельность в области культуры; активное преобразование культуры как следствие или предпосылка ее теоретических исследований.
В системе человеческих знаний-умений есть одно пропущенное звено. Науки, как известно, делятся на три большие группы: естественные, социальные и гуманитарные. У первых двух есть практические надстройки – методы преобразования того, что данные науки изучают, a у третьей эта надстройка отсутствует, точнее, еще не приобрела своего места и функции в системе.
Предмет Науки Практика
Природа Естественные Техника
Общество Социальные Политика
Культура Гуманитарные ?
Культуроника в отношении гуманитарных наук есть то же самое, что по отношению к естественным наукам есть техника как преобразование природы, а по отношению к социальным наукам есть политика как преобразование общества. Гуманитарные науки остро нуждаются в своей собственной технологии и в своей собственной политике – отсюда и постоянные попытки технологизировать или политизировать гуманитарное мышление, пренебречь его спецификой ради выхода в конструктивное измерение. Культуроника – это практическая надстройка над науками о культуре, попытка воплотить трансформативный потенциал гуманитарного мышления, не утрачивая его специфики, не технологизируя и не политизируя феномена культуры.
Культуроника – это конструирование новых форм действия в культуре, новых техник общения и познания, новых моделей восприятия и творчества. Если культурология мыслит проекциями – преломлениями предметов в знаковых системах разных культур, то культуроника мыслит проектами, т.е. знаковыми системами, которые еще не стали практиками и институциями какой-либо культуры и образуют план возможных трансформаций всего культурного поля. Если культурология – это наука о культуре, культуроника – совокупность технологий, основанных на этой науке. Наука и техника различаются как сферы открытия и изобретения. Гуманитарные науки не меньше нуждаются в изобретениях и изобретателях, чем естественные.
Мы спрашиваем у естественных наук, каков технический потенциал того или иного открытия. Так и про гуманитарную идею или теорию можно спросить: способна ли она породить новое культурное движение, исследовательский метод, художественный стиль? Можно ли на основе данной идеи создать новое интеллектуальное сообщество, творческую среду? Вот какие вопросы обращает культуроника к гуманитарным наукам, ища в них задатки искусств, творческих практик, интеллектуальных ремесел.
Культуроника возникает в связи с культурологией и на ее основе, поскольку именно исследование культуры выявляет ее нереализованные возможности. В отличие от культурологии, которая изучает известные культуры, культуроника изучает то, чего еще нет, проектирует, моделирует и продуцирует возможные культурные объекты и формы деятельности, включая:
новые художественные и мыслительные движения;
новые дисциплины, методы исследования, философские системы;
новые стили поведения, общественные ритуалы, знаковые коды, интеллектуальные моды;
новые типы религий, культур и цивилизаций...
К культуронике относится деятельность таких культурных сообществ, которые порождают на основе определенных теорий определенные культурные практики, – например, итальянские гуманисты, немецкие романтики, американские трансценденталисты, итальянские и русские футуристы, русские символисты и концептуалисты.
Культуроника – это деятельность
Д.С. Лихачева по экологической охране культуры;
Ю.М. Лотмана по развитию семиотического сознания и изучению семиосферы;
Г.П. Щедровицкого по внедрению рефлексивной методологии в образовании, градостроительстве, дизайне, экономике.
Среди новейших культуронических проектов и инициатив можно назвать движение «митьков» в Ленинграде-Петербурге, деятельность московских концептуальных групп «Коллективные действия» (А. Монастырский и др.), «Медицинская герменевтика» Олега Ануфриева и Павла Пепперштейна, проекты «Выбор народа» и «Монументальную пропаганду» Виталия Комара и Александра Меламида, художественную партию «Правда» (Леонид Пинчевский и др., Нью-Йорк, 1991-1995) [1].
Понятие гуманитарных технологий (techno-humanities) вовсе не предполагает, что гуманитарные науки должны заимствовать «техно» от технологий, основанных на естественных науках. Наоборот, естественные науки в свое время позаимствовали понятие «техно» у сферы искусств (греческое «techne», собственно, и означает «искусство, художество, мастерство»). Теперь пришла пора вернуть «техно» в гуманитарную область.
Гуманитарным наукам должны соответствовать гуманитарные искусства – не те искусства, которые изучаются гуманитарными науками, а те рефлексивные практики, которые возникают на их основе. Гуманитарное мышление разворачивается как в форме наук, так и в форме вторичных искусств, включая искусства коммуникации, информации, знаковой кодировки и перекодировки, – искусства преобразования культуры, подобно тому как первичные искусства преобразуют природу (скульптура преобразует мрамор, театр и танец – человеческое тело).
Рассмотрим трехслойное строение гуманитарного поля в сфере языка. Во-первых, на основе языка возникают первичные «искусства слова» – лирика, эпос, драма, объединяемые понятием художественной словесности. Во-вторых, на основе языка возникают теоретические дисциплины, исследующие как сам язык – лингвистика, так и языковые искусства – литературоведение. На этом традиционное дисциплинарное членение языкового поля в общем завершается, дальше следуют только уточнения, спецификации (роды и виды языковых искусств, направления и методы в лингвистике и литературоведении).
Между тем необходимо очертить еще один уровень – мета-языковых технологий, которые пользуются научными понятиями лингвистики и литературоведения, чтобы трансформировать сами предметы их изучения – язык и словесность. Речь идет о практическом, экспериментальном литературоведении, образцы которого мы находим в
программных работах теоретиков и критиков, обосновавших новые направления литературы или исследовавших возможность новых художественных форм, – классицизм, романтизм, реализм, символизм, футуризм, сюрреализм, неоавангард, постмодернизм и т.д. Буало и братья Шлегели, В. Гюго и Э. Золя, М. де Унамуно и Ф. Маринетти, А. Бретон и Р. Барт, а в России – В. Белинский, Д. Мережковский, А. Белый, В. Шкловский, Ю. Тынянов... Область их усилий – уже не поэтика или эстетика, которые исследуют действующие законы литературы и искусства, а транспоэтика и трансэстетика, которые через поэтику и эстетику движутся к новым возможностям литературы и искусства, пытаются преобразовать то, что они изучают. Приставка «транс-» означает «за», «сквозь», «через», «по ту сторону» того, что обозначается корневой частъю слова. В приложении к названиям теоретических дисциплин «транс-» обозначает именно вторичные практики, технологии, которые возникают на их основе и ведут к трансформации изучаемых ими областей.
Широчайшее поле применения имеет и транслингвистика, которая создает искусственные языки или задает новые направления развитию естественных языков. Очевидно, что деятельность доктора Л.Л. Заменгофа, создателя международного языка эсперанто, не относится к области лингвистики, хотя и развивается на ее основе. Именно сравнительный анализ существующих языков позволил Заменгофу синтезировать новый язык, сочетающий романские, германские, славянские элементы. Транслингвистика охватывает область построения как плановых международных языков (волапюк, окциденталь, интерлингва и мн. др.), так и специализированных языков, включая языки различных дисциплин (математики, логики, лингвистики) и языки программирования, общения человека и машины. Большой вклад в транслингвистику, в теорию и практику лингвопроектирования внесли Р. Декарт, Г.В. Лейбниц и такие создатели проектов философских языков, как Дж. Дальгарно, Дж. Уилкинс. Ж. Делормель.
Что касается естественных языков, то они по традиции считаются «инертными», открытыми только медленным историческим изменениям, а не сознательным преобразованиям. Но и в этой области есть место для проективно-трансформативной деятельности. К транслингвистике относятся: словарная, а в значительной мере и словообразовательная работа В. Даля, по-новому структурировавшая лексические запасы русского языка и прибавившая к нему около 14 тысяч собственно далевских новообразований; «воображаемая филология» В. Хлебникова, которая вылилась примерно в такое же число неологизмов и в эксперименты с морфологией и синтаксисом, значительно увеличившие гибкость русского языка; в наше время – «грамматология» Ж. Деррида, которая из теоретической сферы постоянно выходит на уровень трансформации языковых практик. Все это и можно отнести к гуманитарным технологиям, т.е. практикам второго, надтеоретического, а не дотеоретического уровня.
Существующее деление культуры на первичные практики и изучающие их теории заведомо неполно и не позволяет определить характер творческого вклада многих выдающихся деятелей культуры, например, русского Серебряного века. Д. Мережковский, В. Иванов, А. Белый были и писателями, и теоретиками, но в их работе присутствует нечто третье, чего нет ни у чистых художников (например, Н.С. Лескова или А.П. Чехова), ни у чистых ученых (типа А.Н. Веселовского или А.А. Потебни). Они не просто делали литературу и не просто изучали ее, а раздвигали границы литературы, открывали в ней новую эпоху, исходя из теоретического видения ее задач и возможностей. Они писали символистские стихи, но они и создавали программу и практику символизма как целостного культурного движения, в котором были и художественная, и теоретическая, и философская, и религиозная составляющие.
Это и есть культуроника. Ее нельзя смешивать с художественным творчеством или другими формами действия внутри определенных предметных областей культуры. Так же, как в области естественных наук мы различаем явления природы (предмет науки) и технологические процессы (применение науки), а в области социальных наук – общественные процессы и их сознательную политическую трансформацию, так и в области гуманитарных наук следует различать три уровня:
1. предметный (формы первичной знаковой деятельности: язык, ценности, нормы, обычаи, верования, ритуалы, мифы, искусства): КУЛЬТУРА;
2. теоретический (познание, информация): КУЛЬТУРОЛОГИЯ;
3. практический (деятельность на основе познания, метапрактика, трансформация): КУЛЬТУРОНИКА.
Kультуроника сама становится частью культуры, но уже культуры не просто саморефлективной, но трансформирующей и трансцендирующей себя. О транскультуре пойдет речь в следующей главе.
1. К этой же области, культуронике, я бы отнес и ряд своих сетевых проектов, таких как ИнтеЛнет и «Дар слова: Проективный словарь русского языка». См.: Эпштейн М. От Интернета к ИнтеЛнету // Русский интернет: Накануне больших перемен. М.: IREX, 2000. С. 196—204.