Глава 7. Цветы рядом с домнами. «Жены инженеров» как социалистическая витрина второй половины 1930 х годов

    Новым поворотом довоенной партийной политики в отношении женщин стало появление в 1936 году так называемого движения жен общественниц. Встроенное в общую динамику социалистических соревнований, оно было личной инициативой наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе и во многом стало частью политической кампании в его поддержку. В 1934 м, во время поездки на Уралмаш, Орджоникидзе посетил медеплавильный завод в Красноуральске и обратил внимание на сквер, устроенный возле завода женой заведующего подстанцией Клавдией Суровцевой. Похвалив идею, нарком отметил, что она должна распространиться и на жилой сектор, который необходимо «очистить от грязи», а потому следует поручить другим женам руководящих работников сажать деревья и цветы. В 1936 м Суровцева получила приглашение на первое Всесоюзное совещание жен командиров – стахановцев тяжелой промышленности с участием Сталина, где была награждена орденом Трудового Красного Знамени «как инициатор патриотического движения». Памятником этого события стало огромное (270 × 393,5 см) живописное полотно, заказанное Василию Ефанову и известное как «Незабываемая встреча» («Руководители партии и правительства в Президиуме Всесоюзного совещания жен хозяйственников и инженерно-технических работников тяжелой промышленности в Кремле», 1936–1937, ГТГ).

Забытое незабываемое

На полотне Ефанова общественница торжественно входит в галерею советских типажей. Это непримечательная молодая женщина с непокрытой головой, в городском платье. Черты ее лица полустерты, главное – не характер, а сюжет: Сталин удерживает руку героини в своих руках, их окружила аплодирующая толпа партийцев, стол президиума заставлен цветами. В лучах ирреального дневного света светло серый костюм Суровцевой композиционно вторит темно серому френчу вождя, также лишенному знаков отличия. Но если роль вождя известна без пояснений, то на ее профессию или социальную роль указаний нет, как если бы причина ее появления на сцене была именно в гендере. По замечанию Г. Шубиной, картина представляет собой не столько групповой портрет, сколько символическую сцену «обряда обручения вождя и народа», где многое соответствует свадебной сцене, включая «присутствие восторженных “родителей”, роль которых берут на себя Калинин и Крупская в правом нижнем углу картины»122. Место Крупской на полотне красноречиво. Среди полных сил партийных героев они с Калининым представлены заслуженными пенсионерами революции, не занятыми в общем действии. В символическом браке Сталина и «жены ИТР», где «Сталин – это Ленин сегодня», Суровцева, несомненно, новая Крупская, соответствующая эпохе: миловидная, восторженная и не претендующая на политическое участие. Это послание усилено четко второстепенными образами жен членов правительства: они выглядывают из за спин орденоносных мужей, теряясь среди аплодирующих рук.

     Заметная в картине своеобразная гармония стертой «скромности» и мещански аляповатой пышности отражала эстетический перелом второй половины 1930 х с его неоимпериализмом и ностальгией по тяжеловесному быту царской России при сильном упоре на индустриализацию. Отражало его и само движение «жен». Явная отсылка к досуфражистским временам, когда жена была главной социальной ролью женщины среднего класса, сочеталась в нем с требованием мобилизации женщин как рабочей силы. Думаю, Ефанов интуитивно нащупал содержание метода, которым это эклектичное движение стало продвигаться в массы: его картина стала одним из первых примеров нарочитой театрализации исторического события, подменившей документальность в советском искусстве.
     Размытый сюжет, рассеивающий внимание зрителя, не случаен. Не случайно и то, что – несмотря на название «Незабываемой встречи»! – ее содержание было так прочно забыто, что до сих пор толком не анализируется даже в специальных текстах о картине: понятно лишь, что Сталин благодарит и поздравляет одну из советских женщин. Каталог выставки «Агитация за счастье» (1994) сообщает: «Поводом послужил прием “Президиума Всесоюзного конгресса женщин инженеров и техников советской промышленности” руководителями партии и правительства в мае 1936 г. в Москве. Эти женщины были озабочены в смысле традиционного распределения ролей между мужчиной и женщиной в социальных учреждениях и на фабриках. Изокефалия подчеркивает момент равноправия»123. Кажется вполне закономерным, что немецкие искусствоведы запутались в поворотах советской гендерной политики и приняли заседание жен инженеров, озеленяющих заводские дворы, за самостоятельную инициативу некоего всесоюзного конгресса женщин – инженеров и техников, выступающих против дискриминации на фабриках. Конечно, такой конгресс едва ли состоялся бы и при Ленине, однако к концу 1930 х и дореволюционное рабочее движение, и женское движение были уничтожены. Рабочие и работницы были заменены на «стахановцев» и «жен», которые стали лишь инструментом партийного контроля над мужьями.

Мужское женское движение

     Движение общественниц имело ряд стратегических задач: позиционируясь как низовое, оно всецело управлялось партией. Его рупором, по образцу «Крестьянки», «Работницы» и «Коммунистки», стал специально созданный журнал «Общественница» – «орган наркоматов тяжелой промышленности СССР, путей сообщения СССР, пищевой промышленности СССР, легкой промышленности СССР», и его установочные тексты писались не женотделовками, а наркомами Орджоникидзе и Кагановичем. Регламентирована была и целевая аудитория. Авторы журнала уточняли, что «общественницы» – это именно и только средний класс, то есть «жены хозяйственников, инженеров, рабочих стахановцев», а также жены командиров Красной армии, профессоров и т. д. «Жены» собирались в имитационные активистские структуры, «советы жен общественниц», которые прикреплялись к заводам, стройкам, наркоматам и предприятиям. Движение проводило заседания и съезды, в том числе всесоюзные, имело внутреннюю иерархию и свои издания, также исходящие из раннесоветской модели. Они публиковали отчетность по итогам проделанной работы124 и воспоминания образцовых «жен»125.
     Среди обязанностей, возложенных партией на жен ИТР, главной было «повышение культурности быта» и «производственной гигиены». Общественницы устраивали «рейды» на заводы, искали в работе «недостатки» и причины «дезорганизации»126, после чего «брали на себя наблюдение за чистотой» заводских помещений и рабочих мест, организовывали на предприятиях столовые, магазины и детские сады, оформляли клубы и комнаты отдыха, руководили ремонтом, «приводили в культурный вид» общежития, озеленяли скверы127, учреждали «декадники санитарной культуры». Историк О. Хасбулатова замечает: «Проблемы, которые решали активистки, поражали своим примитивизмом <…> не покидает мысль, почему этими чисто производственными вопросами занимались домашние хозяйки <…> Почему <мужчины руководители> смирились с бесхозяйственностью, бескультурьем, низким уровнем организации и плохими условиями труда? Об этом в отчетах советов жен не было ни слова. Хотя невнимание к нуждам рабочих со стороны наркоматов было налицо. <…> Шла открытая подмена производственных функций должностных лиц»128.