Кирилл Корчагин
«ЦВЕТ ВОЗДУХА – КРАСНЫЙ» 
(о романе Александры Петровой «Аппендикс»)
 
Роман «Аппендикс» поворачивается к читателю разными сторонами, и даже кажется разными произведениями и разными жанрами – от эмигрантского романа в духе Александра Гольдштейна до гонзо-путеводителя по странным местам вечного города. Порой в нем можно разглядеть и большой модернистский роман вроде «Человека без свойств» с вечно скитающимся по одним и тем же улицам одиноким героем. Однако среди всего этого многообразия тем одна, как мне кажется, находится в центре и тем поразительнее, что почти все критики, говорившие об этом романе старательно ее не замечают. Эта тема – судьба мирового левого движения; тема, непривычная для отечественной публики, по большей части стремящейся найти психологическое убежище в страданиях «частного» человека (того самого, которого ранее называли «маленьким»). 
 
Возможно, одним из ключей к этому романа является «Грамматика множеств» Паоло Вирно, переведенная Александрой Петровой несколько лет назад, в те же годы, когда она работала над романом. Вирно – прямой наследник философской традиции, восходящей к Антонио Грамши. Один из героев романа, Вал, – наиболее показательная в этом смысле фигура: его дед – рабочий и коммунист, боготворивший Сталина; отец успел побывать в советском плену во время большой войны, но все-таки сохранил симпатии к международному левому движению, хотя он и молчит о своем разочаровании в Советском Союзе. Сам же Вал в юности щеголяет пролетарским происхождением: он – участник волнений 1968 года, запустивших (само)уничтожение левого движения –через энтузиазм к меланхолии, через борьбу красных бригад к процессам против интеллектуалов, жертвой которых стал, в частности, философ Паоло Вирно, ставший в глазах правительства подстрекателем террористической молодежи.
 
Перед Петровой как и перед любым, кто думает о судьбах движения, встает вопрос как описать его прерывистую структуру, полную разрывов, предательств и разочарований. Что делать с тем, что любой протест в конечном счете берется на вооружение капитализмом, так что очень скоро становится необходимым искать новые пути сопротивления? Что общего у исторических левых, пролетариев тридцатых, изнеженного студенчества 68 года и современных читателей Петровой и Вирно? Ответ Петровой состоит в том, что мы должны пропустить эту историю через себя, уподобится археологам вечного города, которые находят в фундаментах буржуазных дворцов стены древних храмов. Нужно понять, где в человеческом сердце завязывается тот узел слабости и тревоги, что снова и снова позволяет капитализму торжествовать победу. И в этом состоит тот вызов, перед которым ставит современного русского читателя этот роман – вызов, от которого трудно отмахнуться.