Книжный сад
Интервью Ирины Кравцовой Никите Елисееву (журнал «Управление бизнесом». 2017. № 38). *)
Н. Е.: Когда было создано Издательство Ивана Лимбаха? Как это произошло?
И. К.: Издательство было создано в 1995 году Иваном Лимбахом, молодым петербургским бизнесменом. По образованию он физик, но дружил с группой университетских филологов. Куратор этой группы, Наталья Михайловна Герасимова, замечательный фольклорист, выпускница Тартуского университета, жена Андрея Битова, была нашим неформальным лидером, идея издательства возникла в разговорах с ней. Сначала мы попробовали заняться изданием культурологического журнала «Око». Журнал придумал в Париже Сергей Дедюлин, исследователь, связанный в позднесоветское время с выходившими за рубежом историческими сборниками «Память». После нескольких обысков, под угрозой ареста Сергей Владимирович эмигрировал в Париж в 1977 году. Там и живет до сих пор. Он был одним из организаторов первого коллоквиума к столетию Ахматовой, издал интереснейший «Ахматовский сборник». Он занимался и занимается до сих пор историей неподцензурной литературы. В конце восьмидесятых он придумал и составлял литературное приложение к парижской газете «Русская мысль», в котором печатались неизвестные материалы из только что открытых архивов. В середине девяностых Сергей Владимирович решил издавать собственный журнал. Он получился особенным и по формату, и по содержанию. Материалы к нему были собраны в Париже, а издали мы его здесь. Журнал был очень элегантный и совершенно не продавался. Он получился слишком необычным. Там были статьи о русском авангарде, парижских выставках, парижских концертах…
Н. Е.: М-да, в середине девяностых журнал про парижские выставки и парижские концерты… как-то это не ко времени…
И. К.: Да, журнал был немножко белой вороной. Вышел всего один номер,
Иван Лимбах выступил спонсором. В тот момент и родилась мысль об издательстве, Андрей Георгиевич Битов предложил назвать его именем издателя. Это старая традиция. Были издательства Вольфа, Маркса, Сытина, Сабашниковых, Гржебина. А с 1995 года существует и Издательство Ивана Лимбаха.
Н. Е.: У вас уже есть своя история – какие-нибудь ее периоды Вы могли бы назвать?
И. К.: Сначала мы издавали авторов «второй культуры», писателей «самиздата» или близких к «самиздату». Первые наши книги посвящены андеграунду, в основном, ленинградскому, хотя были и москвичи. Мы напечатали несколько книг Андрея Битова.
Н. Е.: Ну, какой Андрей Битов андеграунд…
И. К.: Некоторые его вещи вполне вписываются в это определение: его лучший роман «Пушкинский дом» в России ведь только в 1989 году был издан … Мы выпустили фактически первую книгу очень самобытного поэта Олега Григорьева, сейчас на Пушкинской, 10 ему установлена мемориальная доска с лавровым венком… Стихи Дмитрия Александровича Пригова, Тимура Кибирова издали одними из первых. Довольно скоро стали обдумывать коллекцию неподцензурной ленинградской прозы XX века. Вышли три тома, составленные Борисом Ивановым. Был такой в нашем городе человек. Мальчиком пережил блокаду. И только многие годы спустя описал свои переживания в невероятно сильных рассказах. Начинал он как советский писатель. После 1968 года, после письма с осуждением оккупации Чехословакии печатать его перестали. Он стал активным участником самиздатских журналов «Часы», «37», «Обводный канал». Его называли…
Н. Е.: Боцманом его называли, а он и похож был на боцмана…
И. К.: Ну, это такое шутливое прозвище. А если говорить серьезно – Борис Иванович стал архивариусом самиздата. Он знал самиздат как никто. Всю его историю. Знал, например, где хранится наследие одного из самых интересных и самых забытых писателей, Генриха Шефа.
Н. Е.: Подозреваю, что и сейчас он мало кому известен. Я, например, слышу о нем впервые.
И. К.: Ну, это и понятно, ведь его наследие не опубликовано. Был такой писатель в Ленинграде, писавший на русском и английском языках, в 1991 году от полной невостребованности покончил с собой… В наших трех сборниках показана невероятная палитра возможностей, стилистических в том числе, ленинградской прозы, которые, может быть, и осуществились, если бы писатели не оказались в ненормальной ситуации. Свирепая цензура, всевозможные запреты, невозможность выйти к читателю. Потому что самиздат - это не печатный станок, а всего несколько машинописных копий, и уж тем более - не Интернет. Это и остановившиеся сердца талантливых людей, которым не дали реализовать себя. Наши три сборника показывают мощное цветение литературы, которая была фактически уничтожена. Эти сборники – post factum, чтобы не сказать: post mortem. Здесь и Рид Грачёв, и Федор Чирсков, и Александр Морев, и Борис Вахтин – множество имен…
Кроме того, начав издавать книги, мы попытались восстановить некоторые лакуны в нашем представлении о литературе Серебряного века. Мы собрали большую книгу поэта Василия Комаровского, о котором Ахматова говорила, что знать Комаровского – это марка. Он не был ни символистом, ни акмеистом, его поэтика абсолютно индивидуальна. Василий Комаровский прожил очень короткую жизнь. Умер вскоре после начала Первой мировой войны в августе 1914 года. У него всего одна книга стихов. В наш том, кроме стихов, вошли рисунки Комаровского и его рассказ из римской жизни «Сабинула», прокомментированный крупнейшим исследователем античности Михаилом Леоновичем Гаспаровым. Еще мы собрали его письма и воспоминания о нем. Граф Комаровский принадлежал к очень известной фамилии, в которой было много людей, причастных к культуре, а в его круг общения входили К. Маковский, Георгий Иванов, Гумилев, Мандельштам. В нашем томе помещены статьи о Комаровском академика Владимира Николаевича Топорова, Томаса Венцловы, Татьяны Цивьян. Получилось, что мы подвели итог исследованиям его творчества. Подобным же образом мы издали том Алексея Скалдина. Собрали абсолютно всё, что он написал. Начал со стихов, посещал «башню» Вячеслава Иванова, но наиболее известен как автор романа «Странствия и приключения Никодима Старшего», который вводит его в круг писателей уже другой эпохи, другого поколения, Константина Вагинова, Леонида Добычина. Считается, что этот роман повлиял и на Михаила Булгакова. Скалдина в 1933 году арестовали и выслали в Алма-Ату. В 1941 году снова арестовали. Умер он в 1943 году в карагандинском лагере.
Н. Е.: Это был петербургско-ленинградский период истории издательства, а затем?
И. К.: Первые восемь лет мы не занимались изданием зарубежной литературы. Не сразу включились в процесс приобретения авторских прав. Но к началу нулевых стало понятно: современные крупные писатели буквально разобраны двумя-тремя крупными издательствами. Помимо этого в девяностые годы появилось большое количество научных издательств. «Наука» - здесь и в Москве, «Алетейя», издательство Дмитрия Буланина, тогда же возникли издательские фонды РГНФ. Нам нужно было выбрать какую-то свою нишу. Тягаться с крупными издательствами мы не могли и сразу поняли, что если заниматься переводами, то нужно издавать больших европейских писателей, которые по какой-то причине были обделены их вниманием. Оказалось, что такие писатели есть и их немало. Например, Маргерит Юрсенар. Это первая женщина, принятая во Французскую академию со времен кардинала Ришелье. Она писала и повести, и романы, и эссе. Романы переведены на десятки языков. Если помните, это «Философский камень» и «Воспоминания Адриана». Наш трехтомник позволил познакомиться сразу с несколькими и лучшими переводчиками с французского: Юлианой Яхниной, Натальей Мавлевич, Борисом Дубиным, Ириной Радченко, к сожалению, рано умершей, Ниной Кулиш. От них мы узнавали о том, кого бы им хотелось перевести. Мы исходили из желания переводчика, которому доверяли. С Борисом Дубиным мы сделали потом несколько книг, а переводил он с нескольких языков, с испанского и с польского. Так вслед за переводами с французского у нас появились переводы с испанского, польского, немецкого, румынского…
Н. Е.: С румынского – Мирча Элиаде?
И. К.: Нет, книга его любимого ученика Йона Петру Кулиану «Эрос и магия эпохи Возрождения». Еще с румынского мы перевели роман Матея Вишнека, беглеца из Румынии Чаушеску. Сейчас Вишнек очень известный французский драматург. Роман называется «Господин К. на воле». Такая антикафкианская притча. Героя, господина К., выпускают из тюрьмы. Весь роман посвящен тому, как господин К. не может из этой тюрьмы выйти.
Н. Е.: Ничего себе антикафкианская. Очень даже кафкианская...
И. К.: Если у Кафки Йозеф К. однажды внезапно узнает, что его обвиняют в некоем преступлении, и лишается свободы, то Козеф Й., герой Вишнека, свободу не менее внезапно получает. Как остроумно заметил один из критиков, почему его выпускают – не имеет значения, поскольку весьма вероятно, что за это же самое когда-то посадили.
Н. Е.: А печатаете ли вы современных российских авторов?
И. К.: Конечно, и очень рады, если такая возможность предоставляется. Самым удачным российским автором, книгу которого мы издали, причем, самую первую его книгу, был Эдуард Кочергин. Его «Ангелова кукла». Эта книга стала нашим первым бестселлером. Ее мы напечатали тиражом 10 000 экземпляров. Для нас это было нечто необычное. Близким тиражом была напечатана книга, о которой мы никогда бы не подумали, что она будет настолько востребована: воспоминания Натальи Леонидовны Трауберг «Сама жизнь». Вообще, мы любим авторов, умело и заинтересованно работающих с языком, настоящих стилистов. Это – Олег Юрьев, петербуржец, живущий сейчас во Франкфурте-на-Майне (О.Ю. умер в 2018 году. И.К.), и Полина Барскова. Тоже петербурженка, ныне живущая в Амхерсте, в Америке. Мы издаем их прозу. Олег к тому же еще и драматург.
Н. Е.: Так и Полина Барскова – драматург…
И. К.: Да, Вы правы. В нашем сборнике опубликована ее первая пьеса «Живые картины», действие которой происходит в Эрмитаже во время блокады. Историей блокады Полина занимается как исследователь, но эта тема входит так или иначе и в ее стихи, и в ее прозу. Кстати, только что в Иллинойсе на английском языке вышла ее книга «Блокадный Ленинград». Надеюсь, мы увидим ее и по-русски. ( Книга «Седьмая щелочь. Тексты и судьбы блокадных поэтов» увидела свет в 2020. И.К.)
Н. Е.: Некоторое недовольство старых эрмитажных работников по поводу пьесы Полины Барсковой до вас донеслось? Как-то им не понравился откровенный рассказ о блокадной любви эрмитажной сотрудницы Изергиной, археолога и альпинистки…
И. К.: Нет, этого я не слышала. С книгой была другая история. На ее обложке мы поместили рисунок известного художника и поэта Павла Зальцмана. Сейчас начинают печатать его блокадные стихи, его романы. Он был учеником Павла Филонова, работал художником на «Ленфильме», две блокадные зимы жил и выжил в Ленинграде, потом был эвакуирован в Среднюю Азию. Кстати, его роман «Средняя Азия в средние века» готовится к выходу в издательстве «Ad Marginem». Мы поместили его рисунок на обложку. Там были обнаженные тела. И это явилось препятствием к тому, чтобы издание попало в Дом книги. Они объяснили это тем, что кого-то из блокадников может оскорбить наличие на обложке голых тел (!). Зато книгу быстро взял на реализацию «Буквоед».
Стоит сказать, что в небольшой серии жемчужин незамеченной русской прозы мы издали не современного, но очень современно звучащего прозаика Всеволода Николаевича Петрова, работавшего в Русском музее. Его «Турдейскую Манон Леско», повесть, написанную в 1946 году без малейшей надежды на публикацию. Военную повесть, действие которой происходит в санитарном поезде. Это повесть о любви, преображающей все вокруг, ничего похожего на русском языке, наверное, не существует. Николай Петров оставил интересные воспоминания о Хармсе, об Ахматовой, о художниках Владимире Лебедеве, о Николае Тырсе. Это был его круг общения.
Н. Е.: А почему вы не назвали живущего в Киеве Мирона Петровского, чьи книги вы тоже издавали?
И. К.: Я бы не отнесла его к числу прозаиков. Все-таки его книги относятся к жанру нонфикшн. Первая – «Книги нашего детства» – исследование шедевров детской литературы. А вторая - о Булгакове в Киеве, но на самом деле, ее тема значительно шире. По-моему, это вообще одна из лучших книг о Булгакове. «Мастер и город» — так она называется. Мирон Семенович уже в преклонных летах, но, слава богу, живет и здравствует. (Мирон Петровский умер в 202) году. И.К.) Ну, а если говорить о прозаиках, то мы издавали еще «Свирель вселенной» Олега Ермакова. Очень сильный роман о беглом солдате, который скрывается в тайге и остается наедине с самим собой. Олег Ермаков – участник войны в Афганистане. Первые его рассказы и роман были об этой войне. Публиковались в конце восьмидесятых - в начале девяностых в журнале «Знамя». Буквально на днях Олег Ермаков получил премию «Ясная Поляна» за свой последний роман «Песнь тунгуса», чему мы очень рады, хотя издали не мы. Его книги охотно переводят и издают во Франции. В том числе и «Свирель вселенной».
Н. Е.: За время с 1995 года изменилась ли, по Вашему мнению, читающая публика или не изменилась вообще?
И. К.: Мне непросто об этом судить, хотя я работаю на книжных ярмарках и много разговариваю с людьми. Но обо всех читателях судить не возьмусь. Не знаю, кто покупает книги в магазинах, через Интернет. Я думаю, молодежь покупает книги именно там. У нас непростые авторы. К их восприятию нужна определенная подготовленность. Образовательная или житейская. Человек должен быть сформирован, поэтому я не уверена, что наши читатели — совсем молодые люди. Хотя могу и ошибаться.
Н. Е.: Вас не удручает малая тиражность ваших книг, хотели бы вы больших тиражей?
И. К.: Безусловно, хотели бы. Тем более что книги, которые мы печатаем, этого заслуживают. Интересно, что самой тиражной оказалась научно-популярная книга, написанная нейробиологом. 17 тысяч экземпляров (в 2021 уже более 40 000. — И.К.) книги Дика Свааба «Мы и наш мозг». Дик Свааб тридцать лет возглавлял Институт мозга в Нидерландах. Он – приглашенный профессор 12 университетов мира, но книгу он написал не для врачей, не для специалистов, а для каждого. Он знает о мозге всё. У книги подзаголовок: «От матки до Альцгеймера». Она вышла в конце 2013 года и до сих пор востребована, мы ее все время допечатываем. Читатели хотят получить информацию из первых рук. Главная причина успеха этой книги – ее автор. Совершенно уникальный человек. Он приезжал в Москву и в Петербург. Кое-кому посчастливилось его увидеть. Да и сейчас на него можно посмотреть в одной из передач канала «Культура».
С нидерландского мы перевели и книгу Рюди Вестендорпа «Стареть, не старея». И, надо сказать, она тоже вызвала большой интерес. Вестендорп – врач-геронтолог, голландец, но сейчас работает в Дании. Нидерландский институт в Петербурге привозит его для того, чтобы он и ещё один нидерландский врач, Берт Кейзер, книга которого - «Танцы со смертью» - только что ушла в печать, прочли лекции и провели дискуссию. Так мы добавили к нашей гуманитарной и художественной литературе естественнонаучную, научно-популярную.Замечу, что книгу Свааба нам порекомендовал директор Нидерландского фонда литературы, потому что она, помимо прочего, еще и очень хорошо написана.
Н. Е.: Кто перевел все эти книги с нидерландского языка?
И. К.: Перевел выдающийся переводчик, Дмитрий Сильвестров, автор переводов Йоханна Хёйзинги, великого нидерландского культуролога, четыре книги которого Издательство Ивана Лимбаха напечатало в 10-е годы.
Н. Е.: «Homo ludens», «Осень средневековья»…
И. К.: «Homo ludens» и «Осень средневековья» — самые знаменитые его книги. Мы их переиздавали, исправляя и дополняя обстоятельные комментарии. Но выпустили и две никогда ранее на русском языке не печатавшиеся книги. Каждая из них включает несколько работ. Первая - «Культура Нидерландов XVII века», «Эразм» и письма Хейзинги. И еще одна — «Тени завтрашнего дня», книга-предупреждение о надвигающейся гуманитарной катастрофе - мировой войне.
Н. Е.: Вы издавали эти книги на гранты?
И. К.: Мы всегда подаем перевод на поддержку той или иной зарубежной институции, если таковая существует. К счастью, почти во всех европейских странах такие институции имеются. В Германии – Гёте-институт, во Франции и в Польше – Институты книги, Итальянский институт в Москве и в Петербурге, Министерство культуры и спорта Испании. У Румынии, Литвы есть Институты культуры, которые поддерживают переводы. Подчеркиваю: переводы. Это не грант на издание книги, это грант на перевод, который покрывает до половины гонорара переводчика.
Н. Е.: Раз уж вы много работаете с переводной литературой, скажите, какие-то проблемы с авторским правом имеются?
И. К.: Обычно проблем нет. Всегда можно найти владельца прав, это или наследники писателя, или литературные агентства, куда писатели или их наследники передали права на его произведения. У нас был только один трагикомический эпизод, связанный с неполучением прав на книгу уругвайского писателя ФелисбертоЭрнандеса, избранное которого готовил Борис Дубин. Сначала мы долго искали правообладателей. Нам помогали сотрудники посольства России в Уругвае. Из издательства, которое печатало Эрнандеса, мы не смогли получить ответа. Оказалось, что правообладательницами являются дочери писателя. Они попросили у нас состав книги и ответили, что одно из произведений и – надо сказать – самое крупное произведение Эрнандеса «Куклы по имени Ортенсия» -- ни под каким видом печатать нельзя. Мотивировали они это просто своим нежеланием. В повести речь идёт о любовных историях, довольно причудливо описанных, по-видимому, это как-то задело нежные души двух уругвайских старушек. Борис Дубин не согласился изъять повесть из состава книги, тем паче, что по-испански она издаётся и переиздаётся, и более того – именно эта повесть уже была издана по-русски в журнале «Иностранная литература» в те времена, когда Россия еще не подписала Бернскую конвенцию с обязательством соблюдения международного авторского права. Но уругвайские старушки не согласились с доводами Бориса Дубина. Книга на русском языке так и не появилась.
Н. Е.: Старушки на страже морали…
И. К.: Вообще, я противница того, чтобы наследники имели возможность определять подобные вещи. Мало того что они на достаточно зыбких основаниях владеют правами на произведение, но уж вмешиваться в то, что печатать, а что нет – полная нелепость. Из российских писателей самым трудным было общение с литагентом Самуила Маршака. Мы делали книгу лимериков Эдварда Лира в переводах нескольких авторов, Григория Кружкова и других, конечно, мы не могли обойтись без Маршака, первого переводчика Эдварда Лира на русский язык. Мы хотели включить пять лимериков. Пять. Мы около полутора лет переписывались с агентом, прежде чем получили на это разрешение. Не знаю, изменилось ли что-то сейчас, но тогда права принадлежали наследникам Самуила Яковлевича, его сыновьям, а делопроизводство вела их агент. Полтора года переписки, конечно, увенчались успехом, но времени было потеряно много.
Н. Е.: А помимо авторских прав, какие главные проблемы в книгоиздательстве России Вы обозначили бы? Это специфически российские проблемы или, скажем так, общемировые?
И. К.: Я думаю, что специфическая российская проблема - перенасыщенность книжного рынка, связанная, как это ни странно, с монополизацией этого самого рынка двумя-тремя издательскими холдингами, каковые издают до 80 % книг. Если не больше. «Эксмо», «АСТ», «Аттикус», «Азбука-Махаон»…
Н. Е.: Что значит «перенасыщенность»?
И. К.: Поскольку это большие фабрики, которые вынуждены все время издавать книжки, все равно какие, но издавать, они порой печатают то, что, может, и не стоило бы печатать такими большими тиражами. И заполняют своей продукцией полки, то есть физическое место, всех российских книжных магазинов. За пределами Москвы и Петербурга, за очень редкими исключениями независимых книжных, книги, например, нашего издательства просто не продаются. Крупных магазинов там раз-два и обчелся, и все их полки заняты. За все эти годы мы не смогли договориться ни с одним крупным книжным магазином ни одного города Российской Федерации. Что же до независимых книжных, они есть, но их могло бы быть гораздо больше. Хочется сказать и о низкой покупательной способности наших читателей, наших граждан. Это первая причина, по которой книг продается меньше, чем могло бы продаваться. Не всякий купит книгу за 500-600 рублей. А эти цены практически стали общими. Вторая причина… здесь я покажусь ретроградом. Видимо, людям что-то проще находить в сети. Хорошо, если они покупают электронные книги и платят за них от тридцати до двухсот рублей. Чаще всего я слышу на ярмарках: «Ну, это я найду в Интернете». Далеко не все наши книги можно найти в Интернете, но такая легкость в мыслях по поводу пиратского скачивания, вообще-то, абсолютно недопустима.
Н. Е.: А! Вот здесь вы стоите, как скала, на страже авторских прав!
И. К.: Здесь я стою на страже незыблемости права собственности и вложенного в нее труда. Люди должны понимать, что они берут чужое. Берут чужое — и у издательства, и у автора. Авторские гонорары, на которые жалуются пишущие и издающиеся люди, тоже зависят от количества проданных книг. А если все это возьмут бесплатно в Интернете, что мы заплатим авторам и переводчикам? В Германии уже в школе объясняют, как нехорошо скачивать что-либо бесплатно. Там не существует понятия «пиратство». И еще важный момент: в Европе цена на электронную книгу сближена с ценой на бумажную. Она не намного дешевле.
Н. Е.: То есть бумажная книга стоит так же дешево, как и электронная; или электронная стоит так же дорого, как и бумажная?
И. К.: Хороший вопрос. Они стоят примерно одинаково. Если бумажная книга дорогая, то электронная версия дешевле на четверть. Только на четверть. Если бумажная книга дешевая, то электронная книга будет стоить почти столько же. Примерно такая пропорция. Безусловно, нам, в России, не хватает разговора о книгах по телевидению, на радио, в средствах массовой информации. У нас были такие передачи на нескольких телевизионных каналах. Но эти передачи исчезли. Есть на петербургском «Эхе Москвы» 10-минутная «Книжная кухня»… Воспитание культуры чтения должно происходить постоянно, как и воспитание культуры, наращивание культурного слоя, который ведь очень тонок и рвется очень легко. Тогда, кстати, человек будет понимать, что стоит за деланием книги. Это очень длительный во времени, сложный процесс, в котором участвует немалое количество людей. Относиться к этому как к чему-то, что можно брать бесплатно, совершенно неправильно.
Н. Е.: Какие у вашего издательства взаимоотношения с книготорговой сетью, какие проблемы у вас с этими людьми и институциями?
И. К.: Мы отдаем наши книги крупному оптовику, в независимые книжные Москвы, а также в книжные магазины Санкт-Петербурга. Кстати, независимые книжные стоило бы назвать. Это магазин «Порядок слов» на Фонтанке; магазин «Все свободны». «Свои книги» в переулке Репина на Васильевском острове. Они пока, хотя не без труда, держатся. Понимаете, должно быть осознание того, что книгоиздание и книготорговля – единый механизм, а не враждебные стороны баррикады. Самая главная проблема с книготорговлей: медленный возврат средств. Нас вынуждают заключать договоры с отсрочкой платежа от четырех до шести месяцев. Это огромный срок. Ни в одной европейской стране книготорговля не работает в таком режиме. У нас же как все началось в девяностые годы, так и продолжается без изменений. Мы понимаем, что книготорговцы поступают так, чтобы и самим жить нормально. Вторая проблема – высокая наценка. От 30-40 % в независимых магазинах и до 100-120 % в крупных. Это и создает неоправданно высокие цены на книги.
Н. Е.: Что нужно сделать, чтобы исправить это положение?
И.К.: Наверное, должно быть сообщество книгоиздателей, осознавших свои цели. Это сообщество обращается, допустим, в Федеральное агентство по печати (ныне Минцифры .— И.К.) с просьбой об изменении законодательства, объясняя свою позицию, убедительно её мотивируя, приводя несокрушимые доводы и конкретные цифры, зачем и почему это надо сделать. Но, к сожалению, Ассоциация независимых книгоиздателей, которая была создана несколько лет тому назад, работает достаточно формально. Еще спасибо, что глава этой ассоциации, Борис Куприянов, способен договариваться с Федеральным агентством о вывозе нас на книжные ярмарки в другие города. Поскольку эта Ассоциация не только книгоиздателей, но и книготорговцев, то с ними мы никаких проблем обсуждать не можем. Лебедь и Рак из басни Крылова, тянущие воз в разные стороны. Где-то еще есть Щука. Пока не нашлось харизматической личности среди книгоиздателей, человека умного и порядочного, который взял бы на себя бремя организации, некоего сплочения, что ли, для четкого формулирования задач, которые перед нами стоят. Ведь очень многие издательства, существовавшие с девяностых годов, закрылись, а те, что остались, выживают с трудом. Из независимых издательств осталось … можно перечислить по пальцам. И в основном это московские - «Текст», «Ad Marginem», «НЛО». В Петербурге - издательство Дмитрия Буланина, «Гиперион» и «Геликон Плюс», «Лимбус Пресс» да мы…
Н. Е.: «Нестор-история»…
И. К.: Да, «Нестор-история». А независимых издательств в культурной стране должно и может быть много.
Н. Е.: Но у книготорговцев ведь тоже есть основания для таких наценок и такого длительного возврата средств…
И. К.: Конечно, есть. Главное основание — это желание платить как можно реже. Оно как-то уж слишком, по-моему, эгоистично и чуть ли не асоциально. По сравнению с независимыми издательствами даже независимые книжные магазины, особенно в Москве, живут неплохо. Магазины расширяются. Независимые книжные сами начинают заниматься книгоизданием. О чем это нам говорит?
Н. Е.: О том, что деньги у них есть…
И. К.: Вот именно. Магазин «Циолковский» издает книги, магазин «Фаланстер». Даже магазин «Все свободны» издал свою первую книгу.
Н. Е.: Довольно о грустном. Вы можете назвать наиболее удачную книгу Вашего издательства?
И. К.: Что значит: удачную? Что Вы имеете в виду?
Н. Е.: Яркую, неожиданную, пришедшуюся Вам по душе…
И. К.: Самая необычная, книга, которую мы издали два года назад, это «Сказка сказок» Джамбаттисты Базиле, первого европейского, если можно так выразиться, сказочника. Эта книга удивительна во многих отношениях. Во-первых, она переведена не с итальянского, а с неаполитанского, которым не владеют даже самые выдающиеся итальянисты. Это отдельный язык, который нужно специально выучить.
Н. Е.: Вы такую паузу сделали после «которым не владеют…», что я решил, Вы сейчас скажете: «даже многие итальянцы»…
И. К.: Кстати, и это верно. Но на наше счастье именно здесь и сейчас появился Петр Епифанов, московский переводчик, который попал в Неаполь несколько лет тому назад. Ему довелось прожить там полгода, и он, будучи способным человеком (он знает и древние языки, и не один европейский язык) выучил неаполитанский. Его буквально очаровали сказки Базиле. Они написаны сочным, живым языком. Это язык разных социальных слоев Неаполя конца XVI - начала XVII веков. Её автор был замечательным литератором. Он много лет писал мадригалы неаполитанскому князю, писал сценарии празднеств, карнавалов, придворных торжеств, а для себя записывал народные сказки. Причем блестяще им обработанные сказки Базиле не напечатал при жизни. Их напечатала после его смерти сестра, знаменитая придворная певица. Из сказок Базиле полными горстями черпали и Шарль Перро, и братья Гримм, поскольку эта книга сразу была переведена на все европейские языки и стала бестселлером.
Н. Е.: Надо добавить, что и Шарль Перро, и даже братья Гримм сильно смягчали довольно жестокие и откровенные сказки Базиле… Золушка, которая убила свою первую мачеху, Кот в сапогах, притворившийся мертвым и услышавший, как облагодетельствованный им бедняк, говорит слуге: «Да выброси ты эту падаль» это, конечно, высший пилотаж…
И. К.: Да, эту книгу полюбили все. Она существует уже и в аудиоверсии. На ярмарках за ней приходят люди, по виду которых не скажешь: заядлый книгочей. Но приходят и спрашивают именно «Сказку сказок». Это радует. Значит, читатели есть.
Н. Е.: Только денег у них нет…
И. К.: Да и деньги находятся, скорее, их нам не их хватает, чтобы допечатать распроданный тираж… Ведь как это прекрасно, что памятник литературы начала XVII века, так вот отозвался в наших перенасыщенных информацией умах и душах. Но надо сказать, что это волшебные сказки для взрослых. 18+…. Детям вслух я бы эти сказки читать не посоветовала. А вот друг другу прочесть вслух перед сном - просто чудесно.
Н. Е.: Стоит сказать, что Епифанов какой-то совершенно фантастический человек. Он путевые очерки на церковно-славянском напечатал в журнале «Знамя». Он – священник, если не ошибаюсь…
И. К.: Был священником старообрядческой Церкви, но это в прошлом. Он перевел для нас двухтомник великой французской мыслительницы и философа ХХ века Симоны Вейль. Перевел «Аркадию» Якопо Саннадзаро, ещё один памятник литературы Ренессанса. Первый пасторальный роман в истории литературы. Конец XV– начало XVI веков. Это роман, благодаря которому возник пейзажный жанр в живописи. Саннадзаро первым в литературе показал, как разнообразно можно описывать природу. А если можно описывать, то почему бы и не изобразить? Уже в ХVI веке эта книга выдержала 60 переизданий. В России она издана только сейчас. Хотя … сразу в двух переводах. У нас была переводческая дуэль. В Высшей школе перевода Пётр Епифанов состязался с другим переводчиком «Аркадии», Александром Триандафилиди из Ростова-на-Дону. Его перевод вышел в издательстве «Водолей». Мы знали, что он готовится. На дуэли присутствовали эксперты, переводчики с итальянского и с других языков. Победа была присуждена Петру.
Н. Е.: Есть ли конкуренты на поле Вашей издательской деятельности помимо огромных издательских спрутов?
И. К.: Я не люблю говорить о конкуренции. Мы, маленькие независимые издательства, очень разные. Мы стараемся выбирать каких-то неожиданных авторов, как, например, артист Александр Гранах или немецкий историк Себастьян Хафнер, издать которых никто другой не додумался. Это ведь не конкуренция. Это выращивание своего сада. Взращивание своего издательского древа, если хотите. Когда один найденный автор приводит за собой следующего. Я не назову ни одного издательства среди независимых, которое отличалось бы такой широтой репертуара, таким тематическим и жанровым разнообразием. Я не могу себе представить книги Базиле или Саннадзаро среди книг НЛО, так же, как и среди книг «Ad Marginem». И, наоборот, при всем нашем разнообразии какие-то книги этих издательств никогда бы не попали в наш редакционный портфель. Что же до конкуренции с крупными издательствами, то ее и быть не может…
Н. Е.: «Как школьнику драться с отборной шпаной…»
И. К.: Это Вы сказали…
Н. Е.: Оглядывая окоем российских издательств, какие бы Вы выделили со знаком плюс? Про какие бы Вы сказали: «Какие молодцы!»
И. К.: Я бы сказала это про издательство НЛО и про издательство «Ad Marginem», хотя не всей палитрой последнего восхищаюсь в течение многих лет их работы. А вот «Новое издательство» Андрея Курилкина я выделяю с безусловным знаком плюс. Последнее их выдающееся достижение — книги Зебальда. Книга про Вадима Борисова, его тексты, воспоминания о нем – прекрасное издание. Сборники стихов и эссеистики Марии Степановой. Очень много книг серьезных социологов и политологов, которые это издательство выпускает с большим пониманием. Как раз те книги, которые сейчас очень нужны. Издательство «Gründrisse». Они издают отличные книги и в полиграфическом смысле. Я говорю о дизайне. У них есть понимание книги как некоего эстетического целого. Выбор шрифта, верстка, бумага, обложка. Да, их книги не дешевые. И не зря. С ними работают очень хорошие переводчики. Они издали Вальтера Беньямина в очень качественном переводе. Но и не только немецкие книги они издают. Например, переиздали «Размышления о Дон Кихоте» Ортеги-и-Гассета в переводе Бориса Дубина.
Н. Е.: Ваше издательство много внимания уделяет польской тематике, с чем это связано?
И. К.: Польской тематике мы уделяем не больше внимания, чем французской или итальянской, или литовской. Просто это Вы больше внимания уделяете польской тематике, вот и замечаете «Дневник» Гомбровича или книгу Магдалены Гроховской о Гедройце, или книгу Лешека Колаковского о библейских сюжетах. Хотя, действительно, так получилось, что польские книги, которые мы издали, прозвучали довольно громко. А прозвучали они громко потому, что мы напечатали писателей, которых давно уже следовало издать по-русски, но в силу разных причин они не издавались. Мы выпустили «Дневник» Витольда Гомбровича, классика европейской литературы ХХ века. Переводчик этой книги, Юрий Чайников, получил за свой перевод Премию Андрея Белого. Мы издали прозу нобелевского лауреата Чеслава Милоша. Приняли участие в трех конференциях, посвященных взаимоотношениям Чеслава Милоша, Иосифа Бродского и Томаса Венцловы. Мы издавали книги Мариуша Вилька. Писатель, который 25 лет прожил на Русском Севере. Пишет он по-польски, но описывает нашу страну не как турист, а как житель, насельник. Он жил в Карелии на берегу Онежского озера. Из Карелии он приезжал к нам в Петербург на многочисленные презентации своих книг. По рекомендации Мариуша мы перевели «Неаполитанскую летопись» Густава Герлинга-Грудзинского, зэка сталинских лагерей, солдата армии Андерса. Герлинг-Грудзинский жил после войны в Неаполе. Это вещь, которой в отдельном издании не существует на польском языке. Она находится внутри тысячестраничного «Дневника, написанного ночью» Герлинга-Грудзинского.
Ещё одна польская книга, которую стоит назвать,— «Легенды современности» Чеслава Милоша. Эта книга, о которой мало слышали даже поляки, просто потому, что эссе Милоша времен оккупации напечатаны только в тридцатитомном собрании его сочинений. В эту же книгу включена переписка с Ежи Анджеевским 1942-1943 годов. Милош и Анджеевский обменивались письмами, встречаясь в кафе, это была своего рода «переписка из двух углов». В них два польских интеллигента пытаются отыскать интеллектуальные корни фашизма.
Н. Е.: Последний вопрос: планы Вашего издательства?
И. К.: Во-первых, мы готовим вторую книгу Дика Свааба под названием «Креативный мозг». Это будет большая книга с обилием иллюстраций. (Книга вышла в 2020. — И. К.).
Н. Е.: А как насчет авторского права? Не помешает ли оно обилию иллюстраций?
И. К.: Помешает. К сожалению, мы не сможем повторить весь тот иллюстративный набор, который находится в нидерландском издании. Какие-то музеи требуют очень большую плату за репродукции картин, у них хранящихся. Поэтому мы по договоренности с автором уменьшили количество иллюстраций. Да, иллюстрации – одна из проблем современного книгоиздания. Особенно издательство «Ad Marginem» с этой проблемой сталкивается сейчас. Они делают много книг об искусстве. И им приходится биться за снижение стоимости воспроизведения той или иной фотографии или картины.
Н. Е.: Ну да, в противном случае, книга станет просто золотой…
И. К.: В том-то и дело. Если европейские цены на книги достаточно высоки, но соизмеримы с уровнем дохода, то у нас перекос абсолютный. Доходы невелики, покупательная способность – тоже, а расходы на полиграфию и печать у нас на европейском уровне. Но вернемся к нашим планам. Я очень надеюсь, что мы издадим книгу о блокадных поэтах Полины Барсковой.
Н. Е.: Это те пятеро поэтов, о которых она собрала книгу по-английски?
И. К.: У нас их будет значительно больше. Будут их стихи и статьи Полины. Выйдет книга Екатерины Андреевой, петербургского искусствоведа, «Финляндия: творимый ландшафт» (книга вышла в 2017. — И. К.). Катя написала очень интересную книгу о нашем ближайшем соседе. Прежде всего ее повлек туда Алвар Аалто, известный всему миру архитектор, к сожалению, у нас почти ничего не построивший.Только в Выборге он построил библиотеку. Книга эта — об истории Финляндии, ее культуре. Великолепная глава о загадочных фресках в нескольких старинных церквях. На этих фресках непонятно, кто изображен. Вот Катя пытается догадаться. В книге будут еще и о Туве Янссон и о Маннергейме.
Н. Е.: А адъютант Маннергейма, Гален-Каллела будет?
И. К.: Только в связи с его иллюстрациями к «Калевале», с его картинами на темы «Калевалы». Катя работала над этой книгой много лет. Это не пересказ каких-то сведений, а отрефлексированное ею представление о стране, которую она полюбила. Еще мы готовим к изданию книгу Марии Кувшиновой, известного кинокритика, об Александре Миндадзе. Книга называется «От советского к постпостсоветскому» (книга вышла в 2017. —И. К.). Мария подробно анализирует все знаменитые фильмы Абдрашитова и Миндадзе. Показывает, как Миндадзе из кинодраматурга становится режиссёром. На самом деле, она анализирует и сам феномен «советского», как он проявился в этой замечательной кинематографии. Книга очень своевременна. Она будет интересна и тем, кто жил тогда, и тем, кто пытается сейчас понять те времена.
Н. Е.: А после «Отрыва», фильма об авиакатастрофе, Миндадзе снял ещё что-нибудь?
И. К.: «Отрыв» — его первый режиссерский фильм, он после этого еще два фильма снял. Последний его фильм «Милый Ханс, дорогой Петр». Фильм вышел полтора года тому назад.
Н. Е.: Никто его не видел, как обычно бывает с современными хорошими российскими фильмами…
И. К.: Нет, кое-кто видел. Был короткий прокат в Доме кино. Был даже небольшой скандал, связанный с этим фильмом. Его не захотел поддержать Фонд кино. Не устроил сценарий. Действие происходит в СССР накануне войны. Стекольный завод, где работают немецкие инженеры. Ну и предвоенные отношения немцев и русских в одном маленьком городке. Предвоенное состояние умов, наших и немецких. Страшно интересный фильм…
Н. Е.: Кто ж его увидит-то?
И. К.: Возможно, книга Марии Кувшиновой поспособствует тому, что на ее презентации Миндадзе свой последний фильм покажет…
Н. Е.: Будем надеяться. Потому как, возвращаясь к проблеме книготорговли, рискну заметить, что в чем-то эта проблема перекликается с проблемой кинопрокатной. Фильм-то есть, да показать его негде.
И. К.: Конечно. Но об этом лучше поговорить с Марией Кувшиновой. Она знает про это всё.
______________________
*) Интервью отредактировано в 2021 году