Присуждение Премии Андрея Белого за 2019 год в номинации Поэзия Алле Горбуновой за книгу «Пока догорает азбука» оказалось как бы «отредактированным» временем и обстоятельствами: уже после решения жюри стало известно о выходе следующей, пятой книги поэтессы «Внутри звездопада» (пятой, если не считать прозаическую книгу «Вещи и ущи»).
Последние два десятилетия Жюри, в соответствии со вкусами времени стало присуждать Премию за конкретную книгу, то есть, в сущности, книге, а не поэту. Поэзия же, в соответствии с собственным духом, как мы только что убедились, этому сопротивляется. Как она вообще сопротивляется использованию себя в тактических целях, будучи оружием стратегическим, предназначенным для Больших героических войн, а не для трусливых закулисных «гибридных» конфликтов. Думаю, очень уместно здесь вспомнить название эссе Александра Скидана 2006 года «Сильнее Урана», первым заговорившего о целом поколении молодых женщин-поэтесс, изменившим десятилетие назад гендерный баланс русской поэзии.
Но при чем здесь Алла Горбунова? В свое время критика ей отказала в осуществлении феминистских сценариев эмансипации и, следуя этой логике, мы не должны были бы рассматривать ее творчество в контексте «женской» поэзии.
А как раз при том, что не только феминизм, но вообще ни одна из многочисленных «идейно-политических», как сказали бы во времена основания нашей Премии, платформ не смогла ее ни сделать своим знаменем, ни что-то на ней заработать, ни инкорпорировать ее в себя, ни просто по-настоящему увлечь. За 16 лет, прошедших со времени опубликования в студенческом сборничке «Поэтому» стихотворения 17-ти летней девочки «Мосты и пустота» (долгий срок, однако, для 34-лет), поэзия Аллы Горбуновой испытала многое и разное: чего только стоят имена рецензентов от Юрия Кублановского до только что процитированного Дениса Ларионова?
Кто-то заметит: двусмысленное достоинство. Да, aurea mediocritas, знаменитая формулировка Горация, «золотая середина», может иметь малоприятную коннотацию с конформизмом. Может, но только если она лишена редких, но ощутимых для читателя (иногда его шокирующих) вылазок за пределы приличий, как социальных, так и (что радикальнее) литературных, как это свойственно Горбуновой, и, что пожалуй важнее, присутствие в ее мире больших идей и духовных движений, формально, а то и принципиально несовместимых.
Это очень женская поэзия, но не в ставшем уже тривиальным смысле борьбы (будем надеяться, что искренней и не осознаваемой) за привилегии. На каком фундаменте она строится, хорошо видно из цикла, которым завершается только что вышедшая книга стихов, посвященных маленькому сыну поэтессы. Да, казалось бы, там, как это обычно в стихах этой тематики, много о детских травмах, о чувстве материнской растерянности, о шаткости и враждебности мира. Но есть одно принципиальное отличие: они обращены не к себе самой и не к «провиденциальной читательнице», у которой ищут поддержки в своей неподготовленности к материнству; в их центре – сам ребенок.
мать сильней всех чудовищ
но если матери не хватило любви –
чудовища будут всегда
они будут вылезать из-под кровати,
прятаться в шкафу,
выглядывать из-за шторы
когда тебе двадцать, сорок, семьдесят лет
Далее, это очень эротическая поэзия. Но это не товарно-эгоцентричная эротика самообнажения и самолюбования. В современном контексте она невероятно, просто скандально целомудренна.
<…>
Горы на солнце, чтобы любить и разрушать
Возлюбленному возлюбленную.
<…>
… и ты на самой высокой из солнечных гор
возьмешь меня за волосы,
там и я под одеялом бессмертным и легким
желаю быть разрушенной
в темную пору любви.
Наконец, это очень социальная поэзия: в ней вы встретите и Карла Маркса и рабочих на баррикадах, дряхлых бездомных старух и опустившихся, молодых еще, мужчин, чья психика не выдержала победы капитализма, но в ней нет ничего общего ни с анархическим паразитизмом в духе «ne plus jamais travailler», ни с, по сути дела хипстерским, культурмарксизмом, похоронившим в песочнице интеллектуальных игр проект радикального переустройства производственных отношений, цинично равнодушным к страданиям миллиардов и солидарных лишь с горсткой себе подобных.
Нет в них и выстраивания идентичности через единение c себе подобными. Они крайне эмоциональны и переполнены (цитирую письмо поэтессы ко мне) «сочувствия живому, обреченному на страдание, изнутри обыкновенной (и необыкновенной) жизни, здесь, сейчас и всегда».
Но может быть главное то, что это, при всей своей телесности, – метафизическая поэзия, которая, в сущности, занимается главным, чем должна поэзия заниматься: смертью и временем (а не гладкошерстыми собаками, как заметил когда-то Введенский).
<…>
… и дети с глазами колодцев в земле
поют о стране которую мы не спасли
сотворенной для нас и старухи в древесной коре
поют о предательстве и убийстве любви
нищие протягивают тебе принесенный птицами хлеб
это хлеб той земли которой теперь уже нет
это свет ее принадлежащий нам
это сладчайшая из заповедей блаженств
<…>
Вопреки пропагандируемой уже четверть века (что само по себе несколько смехотворно) частью критиков и культуртрегеров мысли о небывалом расцвете современной русской поэзии, я обращаю внимание на разработку, даже если она интересна и значительна, подавляющим большинством их фаворитов какой-то одной темы или приема (вспомним «новых левых», «новую искренность» или «новый эпос»), что ведет к исчерпанию даже имеющегося таланта в одной-двух книгах.
Алла Горбунова – прямая противоположность этому явлению. Невероятная быстрота смены инструментария в ее творчестве и плодовитость при изменчивости беспрецедентна. За 16 лет она словно бы прожила несколько поэтических жизней, оставаясь при этом узнаваемой от первой до последней страницы.
Когда 40 с лишним лет назад в ленинградской свободной писательской среде основывалась Премия Андрея Белого, ее смысл заключался в награждении тех, кто манифестировал своим творчеством отказ от общепринятых (расцениваемых как конформизм) правил поведения.
Многие прекрасные поэты, (как Виктор Соснора), прозаики (как Андрей Битов) писали и печатали достаточно большими тиражами (а главное, получая за это гонорары, квартиры и другие социалистические блага) прекрасные стихи и прозу, не нарушая, тем не менее, главные из этих общепринятых правил. То же видим мы и сегодня: ряд прекрасных авторов вполне комфортно сосуществует, только не с государством, которому давно нет дела до литературы и с которым они ведут вполне безопасную войну, но с настоящим хозяином жизни: с русским капитализмом.
Однако хочу напомнить: у Премии Андрея Белого иная миссия. Настало время задать себе вопросы: Что есть общепринятое сегодня? Что есть конформизм сегодня? В конкретной социальной среде, в конкретном литературном сообществе.
Но особенно настало время проверить врага на нахождение в живых. Постыдно всаживать пулю за пулей в давно остывшие трупы.
На мой взгляд поэзия чествуемой сегодня Аллы Горбуновой – наиболее яркий пример не реактивного противостояния общепринятому, но, вне связи с ним, следования своей собственной мысли и своему собственному чувству, пример неприятия конформизма по существу.
Сергей Завьялов