Александр Лавров

РЕЧЬ О РОМАНЕ ТИМЕНЧИКЕ

 

     В последние годы выходит в свет немало высококачественных филологических изданий, которые крайне редко и не по достоинству оцениваются в печати. Появляется много замечательных сочинений – авторских книг, монографий, публикаторских сборников и т. д., но все это остается, как правило, без публичного и печатного резонанса.

     Должен сказать, что книга Романа Тименчика «Анна Ахматова в 1960-е годы» всё-таки смогла взбудоражить это сонное царство. Журнал «Новое литературное обозрение» объявил книгу событием года и предложил ряду лиц изложить о ней свои впечатления. Вопреки ожиданиям, что будет всего 2-3-4 отклика, поступило и было опубликовано 13 развёрнутых статей, которые занимают около 60 страниц журнального текста – прецедент, не имеющий аналогий в издательской практике последнего времени.

     Я тоже опубликовал в этом номере свою статью, навеянную впечатлениями и размышлениями о книге Тименчика, и, конечно, мог бы ее сейчас вкратце изложить, но делать этого не буду. Тем не менее, кое-какие из наблюдений, которые там представлены, позволю себе напомнить. Любопытно, что такое количество отзывов самых разнообразных литераторов, в том числе не историков русской литературы начала XX века, не ахматововедов, то есть не специалистов в узком смысле слова, вызвала книга, которая во всех отношениях может быть названа «книгой не для всех». Я бы сказал, что в данном случае авторский метод заключался в том, чтобы написать книгу для самого себя, суммировать, наконец, весь тот ворох многообразных сведений, что накопился у Тименчика за десятилетия работы, собрать воедино и суммировать так, чтобы, как говорили раньше, было sapienti sat – «понимающему достаточно». Поэтому, скажем, в тексте упоминается Тучка и эта Тучка не поясняется, и только тот, кто знает, что так в ахматовском обиходе величали Тучков переулок, где Ахматова и Гумилев прожили в 1910-е годы несколько лет, только тот это усвоит, в противном случае ему придется обратиться за разъяснениями к другим источникам. И такого рода «Тучек» в тексте очень много. Тем не менее, книга нашла своего читателя – парадокс, но факт. Книга, ориентированная на специалиста, написанная, вообще говоря, для себя, стала нужной и интересной многим.

     Что собой представляет этот диковинный жанр, явленный книгой «Ахматова в 1960-е годы»? Это нечто вроде индивидуальной, тименчиковской Ахматовской энциклопедии, но выстроенной не так, как обычно строятся энциклопедии (по алфавиту или по тематическим блокам), но по ходу авторской мысли. Возникает тот или иной сюжет, сразу появляется сноска, в сноске приводятся 1-2-10 документальных материалов. Это все нанизывается одно на другое, и вокруг того или иного факта ахматовской биографии рождается некий информационный универсум. Обычно алфавит служит основой для восприятия текста энциклопедии. В данном случае такую роль выполняет именной указатель, и тот, кто хочет найти сведения о том, что значил в жизни Ахматовой, допустим, Владимир Родионович Щербина, Константин Михайлович Симонов или еще какой-то ее современник, тот, обращаясь к именному указателю, быстро и без труда получит нужную для себя информацию. И в то же время эта книга логически и тематически образует вполне безупречно связанную повествовательную нить. Это своего рода хроника ахматовской жизни, аналог летописи ее жизни и творчества за 1960-е годы. Воспользуюсь кинематографическими аналогиями. В книге все время возникают ретроспекции в кинематографическом стиле: из 60-х годов мысль автора, а заодно и привлекаемые материалы ускользают и в детство Ахматовой, и в эпоху «Цеха поэтов», и во времена Большого террора, и в самые разные другие, зачастую непредсказуемые и неожиданные сферы.

     Наконец, книга Тименчика – это еще и своего рода манифестация, один из самых ярких опытов демонстрации собственного исследовательского метода. Этот исследовательский метод возник у автора еще в студенческие годы, когда он совместно с Гариком Суперфином готовил свои первые публикации (большинство из них тогда не увидело света), в которых ахматовское или какое-то другое письмо объемом в пять строчек обрастало комментарием на 20 страниц. Этот исследовательский метод далеко не всегда принимался и не всегда способствовал своевременному появлению работ Тименчика в печати. На моей памяти ему был заказан обзор материалов Ахматовой для «Ежегодника Рукописного отдела Пушкинского Дома». Обзор был очень тщательно подготовлен, как всегда фундаментально оснащен, но редактор «Ежегодника» Ксения Дмитриевна Муратова – очень требовательный и строгий человек с жесткими методологическими принципами – обзор сразу же забраковала и выговаривала мне, как человеку, который «сосватал» Романа Давидовича в «Ежегодник»: «Что это ваш Тименчик себе позволяет! Он ничего от себя сказать не может, у него только одно: “смотри, да сравни”, и ничего больше нет». Мне пришлось переводить тименчиковскую историко-литературную поэтику и стилистику на более приемлемую «пушкинодомскую»: я был рекрутирован в качестве соавтора для того, чтобы этот текст выглядел на страницах академического издания более естественно. Тем не менее, методу «смотри, да сравни», как видит каждый, кто читал или хотя бы перелистывал книгу «Ахматова в 60-е годы», Роман Тименчик остался верен. И в своем методе он – победитель.

     Книга эта – итоговая и в то же время для Тименчика новая, потому что она описывает Ахматову в последнее десятилетие ее жизни, а автор занимался, в основном, эпохой акмеизма, «Цеха поэтов», эпохой символизма, и Ахматова существовала в его исследованиях прежде всего как составной элемент этого историко-литературного ареала. В ранее опубликованных статьях и публикациях Тименчика этой книге прямых аналогий нет. «Ахматова в 1960-е годы» – нечто совсем новое, и любопытно, что в этой книге уже проявляется двойная исследовательская оптика: оптика традиционная, историко-литературная, посредством которой Тименчик писал о «Цехе поэтов», о 1910-х годах, типичная для филологических исследований, – и в то же время оптика живого современника. Сам Тименчик посещал Анну Андреевну, будучи то ли выпускником школы, то ли студентом 1-го или 2-го курса. В книге фигурируют события, которые развивались у всех нас на глазах. И здесь пристрастность современника, сталкиваясь с беспристрастностью исследователя, проникает внутрь текста, и возникает очень удачное сочетание стилей и смыслов. Автору трудно удержаться от сарказма, которым облекаются многие приводимые им цитаты, когда он касается небезызвестных событий советской литературной жизни, разворачивавшихся еще на нашей памяти. В этом сказываются еще не заживленные собственные раны.

     Книга эта – еще и очень личная книга. Тименчик пишет и о своих друзьях, которые начинали свою деятельность в эти же годы, – о покойном ныне Диме Борисове, который занимался в первую половину 60-х годов распространением самиздата, о своем покойном друге Юре Гельперине, исключительном знатоке поэзии начала XX века, который, будучи десятиклассником, обратился к Ахматовой с письмом, где описывал свое преклонение перед Осипом Мандельштамом. Все это попадает в книгу, и тем самым во вполне историко-литературном исследовании возникает своеобразное лирическое начало. Вспоминает Тименчик и о «проработочных» статьях, в которых третировались молодые люди 60-х годов – «инфантильные мальчики и девочки, плюющие на все происходящее вокруг, духовно бедные и проникнутые мещанским духом». «Один из них и переписывает эти строки сейчас», – с мягкой иронической ностальгией добавляет наш автор.

     Один из любимых кинорежиссеров Тименчика – Алексей Герман. У него давно уже вынашивается замысел подробного разбора поэтики фильма «Хрусталев, машину!», который он намерен предпринять и, хочется надеяться, доведет до доступного для чтения вида в соавторстве со своим другом киноведом Юрием Цивьяном. Мне кажется, что с точки зрения исследовательского метода Тименчика такое предпочтение вовсе не случайно. Как и у Германа, у него нет дистанции между первым планом и фоном, между главным героем и героями, возникающими на периферии повествования. Все одинаково важно, всему уделяется кропотливое и заинтересованное внимание, все – большое и малое – в равной степени достоверно и поражает умением – у того и у другого мастера – восстановить эпоху.

     Эти «тонкие властительные связи», если апеллировать к бодлеровским «соответствиям», и представляют собой, как мне кажется, самое главное в исследовательском методе и в исследовательской практике нашего лауреата Романа Тименчика.