Борис КУДРЯКОВ
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
После двухмесячных туманов и ливней второй день ясно. С тополей ветер срывает пух, и метель при солнце и тёплых облаках гуляет, гуляет, забивает нос, урны, переулки, дворы.
- - -
Сколько получают профессиональные мечтатели?
- - -
В этой жизни умереть не ново в старомодном липком шушуне.
- - -
Главное – вернуться, а вещи разберут другие. С прошлого лета не разбирал рюкзака; сегодня нашёл в нём луковицу, соль, спички и секрет.
- - -
Эй, эй, не сердись, я впрягся в дилижанс,
И белый смокинг мой черней души.
(из песни)
- - -
Весной я посадил в горшок маки. Осторожно наблюдал, как они росли. Недавно мать выщипала их маникюрными ножницами – как сорняк.
- - -
Некто Р. Ж. – сама молодая худосочность, точнее – отсутствие всяких сочностей, кроме сока наглости, – Р. Ж. шлялся по Невскому, культивировал гнид, ел только кофе, собирал локоны знакомых «мочалок», презирал Толстого, писал рассказы про мёртвых старух и варёную репу. Был большим спецом в вопросах литературной амбициозности, ночи напролёт копался в литературных энциклопедиях. Всерьёз считал себя (и пересчитывал) звездой свободной критики, что не помешало ему поступить на курсы аккордеонистов, жениться и купить новые вилки. Он близорук, подолгу рассматривает нёбо у беспризорных кошек. По ночам, днями, по вечерам курит на чердаке, расхаживая по песку с томиком Блока и с термосом на лямке; утром сонно разглядывает профиль гвоздильного завода; проза у него по-прежнему вялая, пищеварение плохое, но всё впереди.
- - -
У Н. К. день ангела. Все не то чтобы пьяны, но таковыми искусно притворяются. Хозяин качается на люстре. В ванне тайком пьют аперитив. Кто-то крадёт книгу. Ура! Звон стекла. Свет гаснет. На кухне ленивая драка.
Наутро сизый, израненный сидит в качалке. Звучит органное. Рассматривает альбом с видами Стамбула. Обязанности закончены, пора окунаться в будни.
- - -
На военных сборах нас будил и отправлял набивать желудки бритый горнист. Я видел, как он волновался, когда выходил дудеть перед рядами палаток. На левой руке у него была надпись «Донбасс», на правой – дымили трубы. Видел его бродящим по лесу. Он разбивал сапогом муравейники и наблюдал, как маленькие твари спасали своих куколок.
- - -
Есть в папоротнике нечто сказочное. Я люблю это растение. Оно светло, изящно, строго. Будь возможность, я бы культивировал папоротник. Он холоден и сочен. Смотреть на него – отдых.
- - -
Как-то в дождь на Суворовском я видел ходячий Нос. Он был с добрыми глазами, в узком пиджаке, в жёлтых носках. Длинные волосы светлы и спутаны. Он улыбался. Позже я видел этот длинный, узкий с горбинкой Нос в декабрьские сумерки на Каменном острове. Нос задумчиво стоял около скамьи, промазученной в наводненье. Он держал бутылку вина, неторопливо пил. Между глотками повторял: возвращаться нельзя, возвращаться поздно...
- - -
Шли ненастные дожди. Солдаты в палатках спали. Я наблюдал, как комар сосёт кровь из солдатского носа и, насосавшись до отвала, грузно падает по щеке вниз. Комары живут недолго, но пьют лучшее из вин. Пытался описать шум дождя, падающего на палатку. Не смог.
- - -
Лёжа в жару на опушке леса, наблюдал, как на летяще-предоблачной, пронзительно синей, безрассудно-манящей высоте висел орёл (или коршун). Он видел и меня, и поезд, и лодки в озере, и медные шляпки гвоздей на шпангоутах, и поплавки удильщика, и косу косца, и косу дочери косца, видел лягушек в болоте, костёр как дымок сигареты, чёрный гриб, меня, смотрящего на него, смотрящего на меня, наблюдающего за ним, летающим в глубине небес, иногда просто... уснувшим. Какие сны бывают на подобной высоте?
- - -
«Сомы с молодых лет до глубокой старости живут в одной и той же яме. Сомовья парочка живёт в большой дружбе. В 1830 году на Одере был пойман экземпляр в 400 кг. Нередко сомы топят плывущих собак, даже телят, утаскивают в воду детей». (Л. П. Сабанеев)
Мне не везло, за всю жизнь поймал дюжину плотвичек, да и тех не удалось сварить. Ямы, воды, страшилища наполняли и окружали повсеместно мою жизнь.
- - -
Вспоминаю, как в детстве ходили в драку двор на двор. Схватки были необычайной жестокости; однажды мне в лицо попал снежок с куском стекла... и ещё нюхали горящую серу.
- - -
В Гродно – я проходил там срочную службу – в нашей роте был один солдат, худенький, маленький, со сломанной и наспех сросшейся рукой (он называл её клешнёй). Звали солдата Зяма-короед. Он ловил мух и вешал их на маленьких виселицах. Зяма был нахален, грязен. Однажды я видел, как он целовал письмо из дома. Часто он мечтал вставить себе стальные зубы.
- - -
Был у меня знакомая Нина С., блондинка бешеной красоты. Я кушивал у неё каши, пивал чаи. Целовать себя не позволяла, говорила: гадость и разврат. Как-то я засиделся у неё допоздна, она дала тапочки и спросила: сколько я получаю? Потом я переклеивал обои. Однажды за обедом её мать как бы невзначай сказала: а в Японии верность жене и детям – превыше всего. Это было 12 лет назад. Нина сейчас толстая растрёпа, «жената», работает на шинном заводе.
- - -
В автобусе ругались: от кого-то пахло чесноком. Пришёл в козлятник и наелся чесноком по горло. Заката не было. Мать заболела.
- - -
Соскучился по наводнению. Думал об этом, прогуливаясь вдоль свалки, в районе Воздухоплавательной станции.
- - -
И грустно и чадно.
- - -
Вид жёлтых газет страшен; из-под старых обоев торчат сплющенные дни.
- - -
Вчера наблюдал совсем декабрьское небо. Сел на автобус и поехал на Васильевский остров. Читал объявления, гулял по пустырям. В устье Смоленки лопухи необычайно кряжистые и полны мощи.
- - -
Пригласили на день рождения. Сказал: приду. Но уехал за город и весь день ходил босиком по траве.
- - -
Зашёл на рынок. Какая-то необыкновенная тяга съесть бутон махрового мака.
- - -
Перебирая фотографии, нашёл портрет Наталии И. Она где-то с мужем и дочкой... Долго смотрел на фото, вспоминал, как вместе пили пиво с маленькими раками. Ели зелёные яблочки. Как мило. В сентиментальных воспоминаниях есть что-то от тихой идиотии.
- - -
В летнюю пору питаться килькой по 40 коп. килограмм, кататься на лодке, читать мемуары, мечтать о лыжах, думать – кого бы навестить из друзей, не имея рубля, носить «бобочку», старые сандалии, рассматривать открытки в «Букинисте», сдавать бутылки... всё это было, было...
- - -
Обязательна ли роль затейника для сеятеля? Сеять, а затем развлекать всходы, поле, меня... – остроумно.
- - -
Один мой приятель перебивает на третьем-четвёртом слове, это у него такая особенность. Когда видит новенькую в компании, восклицает: Ой ли все девчата хороши!? Он любит гулять по Обводному каналу, свистеть, изредка повторяя: Некому позвоночник залома-ти, люли, люли, залома-ти. Сейчас он валит лес.
- - -
Некто С. Г. считал себя гениальным писателем. Он ходил в стоптанных «баретках», в сальном пиджаке, нечёса, карякал он в блокноте эпизоды из жизни вселенной: хромой пёс, тётя печёт блины, бытовщинно-служебные докуки, покупка шнурков, чёрствость окружающей среды... Часто сидел перед зеркалом и надувал щёки. Вернувшись из армии, окончил холодильный институт, женился. Книг не читает, выписывает только «Радиопрограмму».
- - -
В белые ночи вдоль Невы шастали пьяноватые фабзайчата, напевали про сердца, пылающие как костёр, про глаза-звёзды, про чистое завтра. В парадных углы посыпаны хлоркой.
- - -
Без цели сесть в поезд до Павловска. Отреставрированный дворец, отреставрированная трава, деревья. Книга падает из рук. От пива хмель водочный. Вечером возвращаться к светлячкам урбанистского чуда... с лёгкой простудой.
- - -
Как однобоки матерные выражения! В девяти десятых упоминаются детородные и детоносные органы.
- - -
Давным-давно был я знаком с Нелли С. Часто гонял чаи у неё в пятикомнатной квартире. Зимой на столе клубника и помидоры. Огромный бульдог пачкал слюной шёлковый, в экзотических цветах халат Нелли. Она кормила собаку дорогими антрекотами и целовала в вонючие губы. Я журил её за непомерную любовь к костоглоту. Иногда Нелли встречала меня пьяноватая, заводила патефон и пускала мыльные пузыри из стеклянной трубочки. Она любила открывать окна зимой и показывать, как на её обнажённой груди тает снег. Я краснел, делал вид, что это меня не волнует; она заставляла собирать с подоконника снег и бросать на её тело; издевалась над моей картавостью, целовала в ухо. Ненавидела детей и беременных, завидовала юношам. В комнате стоял аквариум; как-то вылила к рыбкам флакон чернил. Она вышла за офицера, уехала с ним на Восток. Недавно я видел её, усталую, в шуршащем платье, в парике. Она шла по Невскому со старичком, надрывно смеясь и тяжело кашляя.
- - -
Вот и сентябрь. Вчера выехал в Стрельну. Моросило. Жевал вяленую щуку. Никого. Выброшенные предметы: доски, вервие, тростник, игрушки, бутылки, сапоги, купальник, шляпа, грабли, кепка, спасательный круг, резиновый крокодил. На горизонте – мокрые яхты. Что? Куда? Зачем яхты, кто в них? Прохлаждаются. Острое облако дряни из заводских труб режет простор над Маркизовой лужей. Трамвай № 36. Прекрасно. Пиво с ангиной, две порции, плиз.
- - -
За два года до смерти китайского вождя мне приснился сон: за мной приходят люди в строгих костюмах: Одевайся! Я: Куда, зачем? Они: Ты что не знаешь, через два года в Китае будет траур. Я ошибся лишь на пять дней. Надо было зарегистрировать сон в музее Сербского.
- - -
Л. Ч. – профессионал веселитель, продувная бестия, два инфаркта в 31 год. Танцы наедине с собой. Бабьё за ним волочится – страсть! Видимо, чувствуют, что игры в дочки-матери с ним не кончатся клиникой. Он уж, поди, все патроны порасстрелял, мастер петтинга. Интересный типаж в духе Добычина.
- - -
Первомай встречал у Лизон, четверо ребят, семнадцать девушек, 24 литра бормотухи.
- - -
Т. Х. пырнул своего друга паяльником в мочевой пузырь. И ничего, всё как с гуся вода. Раненый где-то отлёживается. Т. Х. пропал. Алитет уходит в горы. А когда-то «вместе ходили в Эрмитаж», горения, мечтания, всю жизнь на благо... и вот – паяльником в пах...
- - -
Снова клопы. Два года сидели не рыпались.
- - -
Вышел из сметаны общества, лоб деревяха, продал все книги, читает спорт-газеты, пьёт вдрызг, печень на пенсии, собирает автомобильчики, поёт под душем и втайне от себя пишет на ближних доносы, а затем извиняется.
- - -
Частые гости рассказа: мухи, туман, кухонный кобеляж и яблони в цвету.
- - -
Проходя в сумерках по парку, увидел двух старух, рассматривающих что-то в луже. Они стояли на коленях со свечой. Утром я проходил снова: оказалось – в луже разбитый холодильник. Всюду жизнь.
- - -
Сидел на подмосковной даче, ждал друзей день, второй; питался одними яблоками, рассматривал соринки в глазу у бездомной собаки; никто не приходил, ни единого звука, кроме личных шагов, книг не было дождей, и смотрел сквозь теплоту заката, лихо склеенного печалью, смотрел сквозь теплынь, как осыпались краснорубчатые яблоки; без копейки, без шляпы с рублём, вдали от Невы забылся я в чужом доме; забытьё почему редко так, вот и всё опало, свалилось; дом тёплый, тишина оставалась, пришёл бодрый морозец, я по-прежнему смотрел на немеркнущее море света, будучи далеко без друзей; когда они пришли, я был вне тишины и русского ландшафта, в чужом доме я вспоминал чужое: о себе вспоминал лишь в пути...
- - -
Врака Николаевич. Врунья Петровна.
- - -
Мы ещё поживём, – говорил А. П., разминаясь ночью детскими гантелями перед раскрытым окном, в которое бросилась метель.
- - -
Ярославская область. Толстая бабуся пьёт чай. Второй самовар. Приходит её подруга. Третий самовар. Вздохи о погоде. Воспоминания о клевере. Пукает. Грозит пальцем Барсику: не пукай, киська, мышек распугаешь. Вмешивается внучка: это не Барсик, это ты, бабуля. – Ну, дай-то и я, так что, я старая, мне полагается.
- - -
Вчера сжигал хлам из архива; на берегу озера осталась кучка пепла от снимков детства, от дневников отрочества, от повестей незаконченных...
- - -
Художники дорожают; поэты исчезают в строительстве.
- - -
Чистоплотность нации проверяется в поездах.
- - -
Какие паспорта будут на небесах?
- - -
Проблему досуга можно решить симпатией к китайскому языку... Попытаться, что ли? Впрочем, и там скука! Семинары, обязательство перед парикмахерской...
- - -
Летом 1973 года я, проходя ночью по Литейному, наблюдал необычайную картину. От Белинского до Невского мостовая, тротуар были заполнены молчаливыми массами сурьёзных толп. Тьма народа. Сидели, стояли и т. д., под плащ-палаткой, по двое, по десять, по тридцать, люди, море. Шёл и не уходил дождь. Развод мостов. Иногда в толпе сигала тень книжного авантюриста. И снова дождь, шуршание зубов по холодным бутербродам. Шла подписка на Достоевского, всего лишь! Странная тяга к книгам... А я-то думал, что случилось нечто экстраординарное, ну, хотя бы... читатель угадал пропущенное слово.
- - -
В больнице я видел человека с доской вместо лица и палочками вместо рук. Он страдал от сильного и давнего ожога. Его никто не навещал, он не читал и не разговаривал. Как-то нежные лучи утра осветили его немую попытку закричать. Это было видно по судорожным остаткам кулака. Все спали, кроме меня, его и кого-то ещё.
- - -
В вагоне у всех суровые лица. За окнами мрачный лес. Разговор о рачительности. Метеорологические перебранки. Вторые сутки вдоль дороги тянется тропинка. Недалеко от поезда в лесу, наверно, тьма пропадающих грибов и малины. В соседнем купе – гитара и одеколон. В другом купе едет священник с косичкой и злые молодожёны.
- - -
(Псковская область)
– За грибами чего не идёшь?
– А она вчера на танцах была, накачали её, так тяжело нагибаться.
- - -
Около столовой связанную собаку поили кубинским ромом.
- - -
Рядом была гроза. Но вот который год подряд она была только рядом.
- - -
...пришла пора, сынку, и тебе пощекотать ноздри ветром странствий.
- - -
Под старым мостом водятся зубастые лягушки, умеющие играть на арфах.
- - -
(Вологодская область)
Костлявая губастая Нюшка быстро катает кругами по пыльному двору в старой визжащей коляске тучного чужого ребёнка, уже одуревшего от головокружения и разинувшего пухлый рот. Множество чёрных котов лениво следят за коляской. Все на уборке сена, кроме котов, Нюшки, мух и пыли.
- - -
Хорошо, прикинувшись идиотом, лежать на поле, ловить языком пролетающих бабочек и смотреть на сражение двух броненосцев, вылепленных из туч.
- - -
Старый монтёр однажды, нацепив крючья, полез на столб. Лез, лез, пока не скрылся из виду. Так и исчез навсегда.
- - -
Странное слово «навсегда». Кто-нибудь вглядывался в смысл его.
- - -
Некто имеет отличную библиотеку. Сам живёт на кухне, уступая книгам светлую комнату с видом на залив. Для свиданья с переплетёнными существами он парится, банится, посещает парикмахерскую, утюжит костюм, прыскает себя ядовито-зелёными духами, ставит в грамма-фон впечатляющую музыку и с букетом цветов и набором очков входит в комнату с книгами. Ключ от этой комнаты он хранит в чёрной коробочке из дерева наилегчайшей породы. Когда он открывает коробочку, из неё вылетают мизерные утки-гуси, а когда закрывает – они вновь становятся инкрустацией. Я далёк от шаржа, далёк от сатиры.
- - -
(Новгородская область)
По деревне с утра до вечера ходит человек с пустым ведром. Оно дерзко гремит, и все спрашивают человек: Что ты всё ходишь, ходишь, а воды в дом не несёшь? На что он говорил рассудительно: Дело в том, что мне нужна хорошая вода... Он ночевал в стогах, носил чёрный халат и тапочки. На голове его была, однако, старая шикарная шляпа. Говорили, что сумасшедший не расстаётся с ведром лет десять. У него правильные черты альбиноса, сильная фигура, он шаркает, любит лошадей и баню, и всегда несёт крест впереди похоронной процессии.