Борис Дубин 

УПОРСТВУЯ В НЕНАДЕЖНОМ

Речь о Марке Гринберге

  Ostinato rigore.
 

Математик по первому образованию, Марк Гринберг в своей переводческой работе отчетливо тяготеет к точности. Многолетний, усидчивый, терпеливый редактор, он, казалось бы, воплощенный носитель твердой нормы. При всем этом он – и чем дальше, тем упрямее и  глубже – входит как переводчик в такие смысловые зоны, которые уж никак не назовешь однозначными, определенными, устойчивыми по составу и устройству.

Последние 15 лет Гринберг почти целиком посвятил тесному кругу избранных им авторов, которые составляют (либо составляли) дружеский кружок и которых во многом именно он открыл и ввел в русский язык, в сознание русскоязычных читателей. Это прежде всего Пауль Целан и Ив Бонфуа, Филипп Жакоте, Луи-Рене Дефоре и Жан Старобинский, причем переводчик, без устали буря неподатливые пласты,  год за годом  переводит нескольких из них целыми книгами, в том числе сегодня, у Дефоре и Бонфуа,  – книгами «поздней зрелости». Если очень резко обобщать, я бы сказал, что названных, конечно же, неслиянных, но и нераздельных авторов, вступивших в литературу в послевоенное десятилетие,  объединяет травматическая ситуация невероятной речи, возможность и удел словесного выражения пережитого ими и всеми, а значит и способность/ неспособность передачи своего опыта, больше того, самой осмысленной связи между ими и всеми, между людьми вообще.

Для Пауля Целана «язык – наперекор всему – уцелел.  Однако  ему пришлось пройти через собственную  беспомощность,  пройти  через чудовищную немоту, пройти через  бесконечные  потемки  речи, несущей смерть. Он миновал их и не нашел слов для всего случившегося, но он через него прошел. Прошел – и  мог  теперь снова явиться на свет, "обогащенный" пройденным». Следующий за Данте и его героем, «с трудом начинающим говорить», рассказчик у Луи-Рене Дефоре пытается сохранить «случайно проступившие контуры, бледные следы, тающие линии жизненной перспективы, неверные отражения и сомнительные знаки». Ив Бонфуа мечтает о мгновении, когда «речь больше не будет/ Ножом, пронзающим горло/ Доверчивому ягненку, идущему/ За тем, кто говорит».

Верный избранным авторам, Марк Гринберг, вместе с тем, ищет и находит для них слова в ином – своем собственном – времени и месте. Нужно ли объяснять, насколько каждый шаг на этом пути важен всем нам, нашему языку здесь и сейчас?