Антуан Володин

ПИСЬМО КОМИТЕТУ ПРЕМИИ АНДРЕЯ БЕЛОГО

 

Уважаемые дамы и господа,

дорогие товарищи и друзья!

 

Поначалу я не мог поверить, что действительно получил Премию Андрея Белого «За заслуги перед литературой». В романах и других прозаических произведениях я нередко выстраивал миры на грани яви и сна, подчас погружая их в фантастические пространства, где нет больше ни жизни, ни смерти, ни правды, ни лжи, и вдруг сам будто очутился в одном из таких вымышленных миров, где литература стоит выше всех законов вероятности и логики земных будней – я же знал, что Премия Андрея Белого присуждается, как правило, русским и русскоязычным авторам. И потому награда эта стала для меня приятнейшим сюрпризом – из тех, что преподносит нам самая что ни на есть реальная, осязаемая человеческая вселенная, а вместе с ней и зыбкий мир воображения, искусства и мужества.

Я  не русский писатель, Володин – всего лишь псевдоним, и поэтому я прежде всего бесконечно признателен замечательным переводчикам, которые просиживали над моими книгами долгие часы, выполняя превосходные переложения на русский язык. Хочу выразить огромную благодарность Екатерине Дмитриевой, Валерию Кислову и Виктору Лапицкому, стараниями которых русские читатели смогли – вслед за читателями иноязычными – окунуться в образы, истории и странствия моих персонажей и приобщиться к постэкзотизму. Без этой колоссальной переводческой работы очень немногим из вас довелось бы последовать за обездоленными, сумасшедшими, каторжниками, недочеловеками, неживыми-немёртвыми, населяющими мои романы, отправиться вместе с ними в посмертный путь, в тьму, в Бардо, в сумеречный поход от первой до последней страницы.

Я благодарен моим переводчикам ещё и потому, что довольно многие из моих книг, вернее, из наших книг, были написаны с мыслью о России, зачастую о советской России. Родной язык у меня французский, но Россия с самого детства занимала особое место в жизни нашей семьи. В Первую мировую войну и в годы революции моя бабушка и тётя жили в Польше, потом попали в Крым, оттуда перебрались в Москву. Моё же знакомство с Россией началось с песен, с этих удивительных созвучий русских народных напевов. В юности я очень рано пристрастился к книгам, с огромным удовольствием проводил время в компании Горького, Толстого, Достоевского, с восторгом и трепетом смотрел фильмы Донского, Пудовкина, Эйзенштейна. Позже всерьёз взялся за изучение русской и советской культуры: окончил университет по специальности русский язык и литература, читал и перечитывал великих русских и советских писателей 1920-30-х годов, затем современных авторов, а с конца 60-х и вплоть до начала 80-х неоднократно ездил в Советский Союз. Последний раз в СССР был давно, ещё при Андропове. Ни перестройки, ни постсоветской России я не видел. Россия подарила мне дружбу и диссидентство, сдобренные советским юмором, фатализмом, самиздатом, безденежьем, разговорами, в которых неизменно витали призраки лагерей и гэбэшной слежки, отголоски общественной борьбы с нацизмом. Именно такое настоящее и прошлое пронизывает историю многих персонажей в моих книгах, их картину мира, их взаимоотношения с людьми, их представления о человечестве в целом.

Я рассказал вам подробности моей биографии, о которых обычно предпочитаю не распространяться. Но сейчас мне было важно показать, как много у нас общего, несмотря на все злосчастные различия, проштампованные в паспортах. На этом, пожалуй, оставим частную жизнь Володина. Ведь и правда за тридцать лет литературного труда вокруг более четырёх десятков книг сплотилось некое разноименное сообщество писателей, которые единодушно выступают за идеологию, отвергающую официальный мир, за культуру радикальной борьбы против верхов и действующих властей – финансовых, военных, экономических, политических и интеллектуальных. Эти писатели причисляют себя к постэкзотической, шаманской, диверсионной,  иллюзорной литературе. И Володин – лишь одно из имён, стоящее наравне с Лутцем Бассманом, Эли Кронауэром, Мануэлой Дрегер, Жаном Власенко, Марией Самарканд, Инфернусом Иоаннесом и прочими. Наших голосов много, они сливаются в хор, создавая предмет прозаического искусства, который, очевидно, так и останется за рамками литературы, именуемой – в общем-то, без уничижительного оттенка – официальной.

Эту престижную награду получают Антуан Володин и Лутц Бассман: Володин – за «Писателей», Бассман – за книгу «С монахами-солдатами», но обещанную бутылку водки мы разопьём вместе с остальными, по очереди откусив от яблока и разделив на всех памятный рубль. С нами будет и Эли Кронауэр, который перевёл и переработал множество русских былин, и Мануэла Дрегер, написавшая книгу «Одиннадцать сажистых снов», где на последних страницах герои умирают под звуки старинной русской песни «Сронила колечко» и таким образом исполняют завет одного из наших любимых писателей – Артёма Весёлого: «И когда-нибудь у придорожного костра, слушая цветную русскую песню, легко встречу я свой последний смертный час». И, конечно же, мы поднимем высоко над головой «Тюремные хайку» Лутца Бассмана, с безысходным лагерным юмором повествующие о тюрьмах, о железнодорожных конвоях  и, наконец, о смерти в сибирских лагерях.

Я не хотел бы прощаться с вами, не упомянув другое сообщество мощных и ярких авторов, писателей, поэтов, эссеистов, переводчиков – всех тех, кто получил признание и поддержку за 37 лет существования Премии Андрея Белого. Мне очень лестно оказаться сегодня среди этих людей, каждый из которых олицетворяет для меня ум, глубочайшую культуру, творческий дар и потрясающе самобытную душевную силу. Независимо от возраста и предпочитаемой литературной формы все мы принадлежим к одному поколению, не знающему ни границ, ни сословий: это поколение свободных людей.

Напоследок я, разумеется, хотел бы поблагодарить членов жюри, которые столь любезно обратили внимание на наши маленькие воображаемые миры, на их мрачность и неприкаянность, на их болезненную причудливость, на их чёрно-белые изображения, насыщенные отчаянием и в то же время любовью.

 

Спасибо вам всем, уважаемые дамы и господа, дорогие товарищи и друзья.